Вооружившись дежурным ящичком с инструментами и прихватив мешок, я отправился к нашему летнему сортиру, стоящему на задворках территории. Аккуратно поднял две доски фомкой, вбил пару гвоздей в бревно, повесил на них мешок, а доски вернул на место, приколотив их для верности парой ржавых гвоздей. Разровнял рукавицей оставшийся от лета мелкий мусор и сверху присыпал табаком.
Буржуйка уже почти прогорела. Я напихал в нее побольше дров и стал скармливать ей куски спортивной сумки и тренировочный костюм, который в ней оказался. Теперь, кажется, все было подчищено. Все, кроме правой руки: ссадины на костяшках пальцев красноречиво говорили о том, что я недавно с кем-то дрался. Долго думать было некогда. Я махнул для храбрости еще стопку, достал из аптечки пантенол и, дико заорав заранее, прижал их к раскаленному металлу печки. Потом обработал ожоги пантенолом, и стал ждать, когда утихнет адская боль.
Делать больше было уже нечего. Оставалось только надеяться, что кривая куда-нибудь да вывезет. Я вышел на крыльцо и посмотрел наверх. Сыпал снег, и это было хорошо. Тучи, несущиеся с неимоверной скоростью, на какое-то мгновение освободили небольшой кусок неба, и я увидел там зеленую звезду.
Я проснулся от звуков работающего комбината: на разные голоса стучали молотки, взвизгивала пила, гремели падающие доски, Александр Первый кого-то распекал, а этот кто-то весело огрызался; перекрывал всех густой бас Николая. Я сел на диванчике. Голова была словно налитой расплавленным свинцом, и зверски болела обожженная рука. Вспомнил вчерашнее и похолодел: сначала испугался, что забыл положить на место доски в сортире, потом что забыл дожечь сумку, потом, что оставил какие-то бумажки на столе... Хотел кинуться проверить, но сил не было. Кое-как одевшись, я вышел из Сенькиной каморки и поплелся в свой кабинет. Есть не хотелось. Я включил чайник, сел за стол, достал какие-то счета, калькулятор и попытался вникнуть в написанное, но буквы разбегались, упорно не желая складываться в слова. Достал из аптечки градусник, сунул его под мышку, заглотнул пару таблеток аспирина. Насыпал себе в чашку побольше сахара, выжал лимон и от души налил вчерашней заварки. Разбавил кипятком и стал буквально насильно вливать в себя чай. Посмотрел на градусник и вяло удивился тому, что столбик ртути показывал 39.6. Обработал руку тетрациклиновой мазью и перебинтовал ее, как смог. Скоро мне немного полегчало. Я еще раз попытался вникнуть в счета, но тут во двор въехала машина, через несколько секунд ко мне ворвался Вердин – и началось...
- Где вы были с десяти вечера и до сегодняшнего утра?
- Здесь.
- Что, ночевали здесь?
- Да, ночевал. У меня вчера поднялась высокая температура, и я решил не ездить домой.
- Кто может это подтвердить?
- Боюсь, что никто, кроме температуры.
- Опять клоуна будешь из себя разыгрывать?
- А, собственно говоря, вы по какой причине к нам в гости?
- Сегодня ночью был убит президент молодежной организации «Прорыв» и его заместитель.
- А я-то тут при чем? В смысле – вы подозреваете, что это я их убил? Зачем это мне?
- Тебе прекрасно известно, что они были в числе подозреваемых в нападении на ваш комбинат. И ты у нас теперь номер один.
- Я и в прошлый раз был у вас номером первым, да только ты, командир, облажался. Как бы и в этот раз не получилось то же самое.
- Не получится. Алиби у тебя нет. Бабульку свою нам не подсунешь. Так что считай, что на этот раз ты в полном дерьме.
- Я-то, может, на этот раз и в полном дерьме, а ты – я приблизил к нему лицо и посмотрел ему в глаза, - из него, похоже, давно не вылезаешь.
Он отпрянул.
- Вердин, - продолжал я, - если бы я точно знал, кто это сделал, я бы их пристрелил. И если ты мне скажешь, кто, я это сделаю, и сам тебе сдамся. Но сейчас ты не там ищешь. Это не я, и ты это скоро поймешь. Ты теряешь время. – Я нагло блефовал.
- Я точно знаю, что это сделал ты, - сказал он тихо, почти прошептал. - И я это докажу.
- Доказывай. Хорошенько доказывай. Потому что ты мне надоел, и на этот раз я найму лучшего адвоката, а не вашу подстилку, и он тебе надерет задницу так, что она у тебя будет светиться в темноте. Я имею право на один звонок. – Я взял трубку и набрал мамин номер: