— Что ж, Сергей Андреич, — неожиданно пророкотал со своего кресла «хозяин», — ты со своей работой неплохо справляешься. И язык у тебя подвешен и грамотешка чувствуется. Надеюсь, в будущем ты и с другой работой справишься, поответственнее. Иди пока, продолжай работать.
— Что, черт подери, он имел в виду? — яростно вопрошал себя Карцев, устремляясь по длинному коридору. — Какую-такую ответственную работу? И где? Все же разнюхал? И как мне теперь поступить?
Минуя свой отдел, он вышел во двор и уселся на давно облюбованный чурбак, под цветущую вишню. Густой аромат обволок его и стал мягко убаюкивать. Незаметно все беспокойство в нем улеглось, наступила ясность, осознание необходимости «держать паузу». А запах все лился и лился в его жадные ноздри, кружил голову…
«Будет ласковый дождь, — зазвучал в нем пафос Бредбери, — будет запах земли, щебет юрких стрижей от зари до зари, и ночные рулады лягушек в прудах, и цветение слив в белопенных садах…»
Блаженно улыбаясь, он вышел из-под чудесной кроны и двинулся исполнять свой долг.
К обеденному перерыву все работники отдела контроля были в запарке. Такого нашествия «ходоков» к ним еще не было. Они сидели у каждого стола и у порога, ожидая своей очереди, а в двери просовывали головы все новые люди с искательным выражением лица.
«Ох, тяжелый день, понедельник!» — читалось в глазах и хозяев и посетителей.
«Черт бы подрал твою инициативность, Серега!» — читалось через время дополнительно на лицах Бутусова и Хмельницкого.
«А премии вы, ребята, уже полюбили получать?» — хотелось ответить на их немые проклятья Карцеву, но, конечно, было не до того: на место одного благодарного (или огорошенного) посетителя уже мостился другой. Все они приходили с объемистыми портфелями, в которых недвусмысленно позвякивало и побулькивало, а при доставании бумаг и проглядывало, но в этом отношении Карцев оставался тверд:
— Если мы, в самом деле, хотим изменить отношение людей к земле, на которой они живут, и к воде, которой пока бездумно пользуются, — как-то сказал он своим помощникам, — то не должны позволить себя скомпрометировать. Тем более на своей территории, в экспедиции. Поэтому никаких взяток: ни в денежной, ни в натуральной, то бишь алкогольной форме!
Впрочем, как мы знаем, на выездах жесткость этого правила несколько смягчалась. Тонкость тут была в том, что роли при этом как бы менялись: они, конечно, были инспекторами, но все же почти в гостях у проверяемых и потому своим отказом рисковали оскорбить исконное русское хлебосольство…
Итак, они были по уши в работе, когда в дверь заглянул зычноголосый Бродский:
— Все, все, товарищи, пора дать контролерам пообедать. Идите пока погуляйте по нашему саду, полежите на травке, можете сыграть с нашими шоферами в домино… Вернетесь через час.
И он решительно открыл нараспашку дверь, приглашая посетителей на выход. Те растерянно подняли взгляды к инспекторам и, не найдя в них сочувствия, потянулись в коридор и далее, на улицу.
— Как я их, а?! — молодцевато захохотал Бродский. — А где ваша благодарность? — продолжил он с намеком.
— Ты ведь знаешь, мы не берем, — угрюмовато напомнил Карцев.
— Ну и дураки… Это я так, шутю. Пошли что ли, мы с Вовкой вас разок, другой дернем? А Егор Палыч вам утешительный фуршет пока сорганизует?
— Пошли, глупый маленький мышонок, — плотоядно осклабился Карцев. — Попробуй изнасиловать тетю кошку…
Теннисный стол был установлен во все том же актовом зале. Соответственно, ряды сколоченных стульев громоздились трибуной на президиумной сцене. Все шторы на многочисленных окнах были разгорожены, но рамы закрыты во избежание вылета мятущегося шарика. За столом неумело, но старательно тыркали ракетками две разрумянившиеся молодухи.
— Стоп! — властно вмешался Бродский. — Делу — время, потехе — час. Уступите место профессионалам. Обещаю, что минут десять-пятнадцать перед концом обеда у вас будет.
И, оборотившись к соперникам, спросил:
— Разыгрывать место будем?
— Ну, зачем? — снисходительно молвил Карцев, — разница невелика, вставайте, где хотите…
И стал присматриваться на свет к матовой поверхности своей вьетнамской ракетки в поисках малейших следов загрязнения.
При розыгрыше подачи начинать выпало им. Первую серию, как всегда, подавал Хмельницкий. На приеме был Владимир Величко — пожалуй, самый хитроумный защитник экспедиции. В паре с Бродским Карцев еще его не видел, так как у обоих были постоянные партнеры, сегодня оказавшиеся в нетях.