Бродячих собак и кошек Анна всегда держала у себя до тех пор, пока не удавалось подыскать им хозяев. И всегда старалась заранее разузнать, хорошо ли эти люди относятся к животным.
Изо всей этой череды приблудных тварей Анна не нашла в себе сил расстаться только с юным Питером и с веселым крошкой Шариком. Они остались жить в доме вместе с Анной и мисс Матильдой.
Питер был существом совершенно бесполезным: глупый, дурной, избалованный, трусливый пес. Смех один бы смотреть, как он носится взад-вперед по двору, лает и бросается на стену, когда снаружи оказывается какая-нибудь другая собака, но стоило этой собаке, пусть даже самой крошечной, оказаться по эту сторону забора и бросить на Питера один-единственный взгляд, и Питер тут же бросался со всех ног к Анне и прятался у нее под юбками.
Когда Питера оставляли на первом этаже одного, он принимался выть. «Я совсем один!» — горестно заливался он, и тогда Анне приходилось спускаться вниз и забирать его с собой. Однажды, когда Анна провела несколько дней в доме неподалеку, ей пришлось всю дорогу до этого дома тащить Питера на руках, потому что Питер буквально ошалел от страха, едва оказался на улице. Питер был псина не маленькая, и вот он сидел на крылечке и заливался воем, пока Анна не взяла его на руки, и тащила его на себе всю дорогу. Он был трус, этот Питер, но глаза у него были такие добрые и такие умильные, и красивая голова, как у колли, а шерсть у него была очень плотная, белая и совершенно роскошная, когда ее вымоешь с мылом. А еще Питер никогда не пытался сбежать, и смотрел на тебя своими очаровательными глазами, и любил, когда ему расчесывают шерсть, и забывал тебя, когда ты уходишь надолго, и лаял, едва заслышав самый отдаленный шум.
Его подбросили во двор совсем крошечным щенком, вот и все, что было известно о его происхождении. Добрая Анна души в нем не чаяла и баловала его, как всякая добрая немецкая мать будет баловать собственного сына.
У крошки Шарика характер был совсем другой. Это был маленький такой живчик, которого как будто сшили из обрезков от других собак, весь такой пушистый, серый, и он все время норовил подскочить на метр от пола или перепрыгнуть через этого глупого увальня Питера, и тут же — обратно, но уже под ним, или врезаться на всем скаку в жирную, важную, слепую, сонную Малышку, и тут же унестись бог знает куда за пробежавшей по улице кошкой.
Шарик был милый и веселый маленький песик. Анне он тоже очень нравился, но она никогда не любила его так сильно, как любила трусливого и глупого юного красавчика Питера.
Малышка осталась Анне от прошлой жизни и прочными узами связывала ее с симпатиями прожитых дней. Питер был испорченный, смазливый молодой человек средних лет ее жизни, а Шарик всегда казался ей чем-то вроде игрушки. Анне он нравился, но никогда не затрагивал в ее душе потаенных струн. Шарик просто как-то сам собой приблудился к дому, а потом, когда не получилось в относительно короткие сроки найти ему подходящих хозяев, он просто остался, и все.
У них на кухне сложилась настоящая счастливая семейка, добрая Анна, и Салли, и старенькая Малышка, и молодой олух Питер, и веселый крошка Шарик.
Попугай ушел из Анниной жизни. Она никогда его по-настоящему не любила, и теперь регулярно забывала даже спросить про него, даже когда сама приходила в гости к Дрейтенам.
Миссис Дрейтен была ее подруга, и Анна регулярно ходила к ней в гости по воскресеньям. Миссис Дрейтен, в отличие от вдовы миссис Лентман, никогда не давала ей советов, потому что миссис Дрейтен была от природы женщина мягкая, податливая и вялая, и ей никогда не хотелось влиять на других людей или руководить ими. Но эти две усталые работящие немецкие женщины могли погоревать вдвоем о том, как устроен этот мир, как все печально и какими неправедными путями все в нем происходит. В чем, в чем, а в страданиях миссис Дрейтен разбиралась прекрасно.
В те дни дела у Дрейтенов шли неважно. С детьми-то все было в порядке, но вот отец с его дурным характером и привычкой тратить деньги никак не давал их жизни встать на правильные рельсы.
Бедная миссис Дрейтен по-прежнему страдала от опухоли. Ей теперь было трудно делать даже самую простую работу. Миссис Дрейтен была большая, изможденная, терпеливая немка с мягким лицом, морщинистым и желтовато-коричневым, какое бывает у женщин с мужем-немцем, которого нужно беспрекословно слушаться, и с множеством крепких мальчиков и девочек, которых нужно было выносить и выкормить, и с утра до вечера на ногах, и никакой тебе помощи в трудную минуту.