Анна от природы не очень любила детей, совсем не так, как, скажем, она любила собак и кошек, или больших и пышных хозяек. Ни к Эдгару, ни к Джейн Вадсмит она по-настоящему так и не привязалась. Мальчик, естественно, нравился ей больше, потому что мальчики охотней позволяют заботиться о себе, и чтобы их устраивали поудобней, и кормили вдоволь, а даже в самой маленькой девочке непременно натолкнешься на чисто женское, пусть даже едва заметное, противодействие, которое у девочек заложено в природе с самых малых лет.
Лето Вадсмиты проводили в каком-нибудь миленьком домике за городом, а на зимние месяцы перебирались в город, в большой гостиничный номер.
Постепенно заботы о принятии решений относительно переездов туда и обратно и мест, где можно будет поселиться на следующий сезон, и вообще все руководство этими перемещениями полностью перешло в руки Анны.
К тому времени, как малышка Джейн начала пробовать силы в чисто женском противодействии, Анна жила у мисс Мэри уже три года. Джейн была аккуратная, очень даже милая девчушка, хорошенькая и наделенная детским девичьим очарованием, с двумя тщательно заплетенными и уложенными вниз по спине беленькими косичками.
Мисс Мэри, так же как и Анна, от природы не очень любила детей, но эти двое были ей как-никак родственники, и она к ним привязалась и с готовностью подчинялась маленькой девочке, характер у которой был куда более сильный, и, к тому же, девочка и впрямь была само очарование. Анна всегда предпочитала ту грубоватую манеру, в которой можно обращаться с мальчиками, мисс Мэри же буквально таяла от ненавязчивой девичьей силы и ласковой девичьей властности.
Весной, когда все было готово к очередному переезду, мисс Мэри и Джейн вдвоем отправились в загородный дом, а Анна, закончив кое-какие городские дела, должна была последовать за ними через несколько дней, вместе с Эдгаром, у которого еще не начались каникулы.
Пока шла подготовка к лету, Джейн уже не раз и не два выказывала Анне свое несогласие с тем, как и что она делает, и все норовила сделать ей поперек. Маленькой Джейн было проще простого отдавать Анне самые неприятные распоряжения, и не от своего лица, а от лица мисс Мэри, большой, податливой, беспомощной мисс Мэри Вадсмит, которой никогда в жизни даже в голову бы не пришло отдавать Анне какие бы то ни было распоряжения.
Взгляд у Анны раз от раза делался все более колючим и жестким, и нижние зубы все сильнее выдвигались вперед и закусывали верхнюю губу, и все медленнее она проговаривала свое «Да, мисс Джейн» в ответ на быстрое «Ах, да, Анна! Мисс Мэри просила передать, что она хочет, чтобы то-то и то-то было сделано так-то и так-то!».
В день отъезда мисс Мэри уже усадили в экипаж.
— Ах, да, Анна! — воскликнула малышка Джейн, забежав обратно в дом. — Мисс Мэри просила передать, чтобы ты, когда поедешь, захватила с собой синие покрывала из ее комнаты и из моей.
Тело у Анны закостенело.
— Мы никогда не пользуемся ими летом, мисс Джейн, — низким голосом сказала она.
— Да, Анна, конечно, но мисс Мэри показалось, что это было бы очень мило, и она сказала мне, чтобы я передала тебе, чтобы ты ни в коем случае их не забыла, до свидания! — девчушка мячиком проскакала вниз по ступенькам и мигом вскочила в экипаж, который тут же тронулся с места.
Анна так и осталась стоять на крыльце, и глаза у нее были колючие и очень яркие и глядели жестко, а тело и лицо как будто закостенели от негодования. А потом она зашла обратно в дом и оглушительно захлопнула за собой дверь.
В следующие несколько дней жить с Анной под одной крышей было ой как непросто. Даже Малышка, новый щенок, любовь и гордость Аниного сердца, подарок от ее подруги, вдовы по имени миссис Лентман, — даже это умильное черно-пегое существо не могло не почувствовать обжигающего жара того пламени, которое бушевало у Анны в груди. А Эдгар, который так ждал этих нескольких дней, потому что для него они означали полную свободу и массу всяких вкусностей, — и то буквально места себе не находил под колючим Анниным взглядом.
Через два дня на третий Анна и Эдгар отправились в загородный дом Вадсмитов. Синие покрывала как лежали на своих местах в обеих комнатах, так и остались лежать на своих обычных местах.
Всю дорогу Эдгар сидел на козлах рядом с цветным кучером и правил лошадьми. Стояла ранняя южная весна. Поля и леса искрились влагой от недавних проливных дождей. Лошади медленно тащили экипаж вдоль по длинной дороге, вязкой от раскисшей глины и кочковатой от камней, специально набросанных кучками то здесь, то там, чтобы проезжие упряжки дробили их и втаптывали в землю. Вся как есть раскисшая весенняя земля была покрыта нежным пухом распускающихся цветов, листьев и папоротника. Верхушки деревьев сверкали ярко-красными и желтыми оттенками, ослепительно-белым и пышно-зеленым. Нижние слои воздуха были насквозь пропитаны дождевой влагой, над самой землей висела дымка, смешанная с голубоватым дымом от костров на голых весенних полях. А над всем этим царило прозрачное поднебесье, и пенье птиц, и радость оттого, что светит солнышко и дни становятся длиннее.