— Вы целых два месяца повторяли свои прежние ошибки: пытались расследовать события, что происходили в мирах непосредственно перед преступлением и вскоре после него, — покачал головой Гордеон. — При этом всё равно не заметили одного важного момента, не заметили именно потому, что так и не догадались о мотивах преступления, а не догадались, так как не копнули чуть глубже во времени.
— Что же мы не заметили?
Гордеон развернул голографический экран, усеянный сотней точек, демонстрирующих пострадавшие миры. Эти миры соединялись стрелочками, указывавшими те пути, которые удалось отследить: пути, по которым адская «игра» кочевала из мира в мир. Наиболее пострадавшие миры были выделены большими красными кружками и рядом имелась их краткая характеристика.
— Ничто в глаза не бросается? — спросил Гордеон.
— Все стрелки идут по кругу и невозможно определить, из какого мира стартовала эта зараза, — хором ответили его подчинённые, усилиями которых год назад и создавалась эта схема.
— Да, след запутан мастерски, как у опытной лисицы, — согласился Гордеон, — однако моя гипотеза даёт ответ на вопрос, откуда пришла эта зараза, эта чёртова «игра»!
— Откуда??! — подскочили все.
— Не так быстро, следите за рассуждениями. Обратите внимание, что в этой сетке есть миры, к которым стрелки ведут, но из которых не выходят.
— Естественно, ведь есть миры, которые являются просто пострадавшими, которые не транслировали эту «игру» дальше.
— Среди особо пострадавших планет такой мир имеется один-единственный. Миленький, чистенький, полупатриархальный магический мирок, в который технический прогресс и связанные с ним проблемы пришли не так давно. Уровень общей преступности невысок. Последние двадцать лет на этой планете не было ни одного крупного вооруженного конфликта, ни одного большого восстания недовольных народных масс, никаких катастроф техногенного или магического характера, весь мир столетиями управляется одной и той же королевской семьёй (у эльфов принято называть властителя не королём, а лордом). Это единственный мир, в котором среди власть имущих не нашлось тех, кто способствовал бы внедрению и распространению «игры» — все доказательства в голос кричат о том, что этот мир безвинно пострадал от чужих рук, что мы и видим на схеме. Никаких убийств в верхах власти, замаскированных под «болезни» и «самоубийства», правда, одна неприятность у них всё-таки случилась: вскоре после выхода «игры» произошёл несчастный случай с правящим лордом.
— Это точно был несчастный случай: прежний лорд разбился насмерть во время гонок на сверхбыстрых летательных аппаратах, на глазах у всего мира. В его деле нет ни малейших улик, что это была подстроенная смерть, лорд был заядлым гонщиком и любил риск.
— Допустим. Просто поразительно, как такой правильный мирок, как Маэль, оказался в лидерах по числу погибших, да? Как я и говорил, в поиске ответа «зачем совершено преступление» вам следовало копнуть глубже во времени и копнуть не по отдельным личностям, а по мирам в целом. Разве вы не заметили, что наиболее сильно пострадали перенаселённые миры? Процент погибших в других мирах меньше, а в недавно колонизированных мирах погибших единицы.
— Заметили, но это же логично. В мирах, где на каждого живого человека приходится площади не многим больше, чем на мертвого, слишком многие живут в виртуальной реальности: работают, общаются, занимаются спортом и играют в нейросетях, — ответили подчиненные Гордеона. — Естественно, что там больше пострадавших!
— Насколько естественно? Давайте-ка посмотрим на удивительную диаграмму мира Маэль, демонстрирующую изменения численности населения в нём. Двести лет тому назад с приходом новых технологий начался ожидаемый бурный прирост населения: график стремительно пошел вверх, мир быстро перешел в категорию густо заселенных, а в последние полсотни лет — перенаселенных миров. Однако ровно двадцать лет назад кривая резко замедлила свой рост и вскоре пошла на снижение…