При этом отсутствии догадливости со стороны влюбленного эльфа особенно примечательно было, что с Тьерром проблем взаимопонимания у Тани не было совершенно. О, они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, прям как супруги со стажем! Тьерр верно расценивал каждое гневное сопение уставшей Тани, каждый резкий взмах её хвоста, а Таня мигом вылавливала в голосе тренера одобрительные и недовольные нотки, легко могла предугадать, какое он задаст ей следующее задание. Правда, не сказать, что от этого жизнь Тани на полигоне становилась легче, скорее — наоборот.
Радовало одно: Таню не присоединяли к своре, что частенько отправлялась в лес на охоту и возвращалась обратно, принося с собой запахи диких зверей и свежей крови, а также безжизненные тела животных, похожих на волков, кабанов и других обитателей земных лесов. Эти туши охотники привязывали к спинам своих коней или грузили их на антигравы — в зависимости от того, насколько эти охотники увлекались старинными методами охоты. Люк с Тьерром обычно всё делали по старинке, а вот кузены и отчим Люка предпочитали более современное оборудование, чем кони и луки. Правда, чаще звери доставлялись живыми, бьющимися в энергетических сетях — объемных и сетчатых клетках из лучей наподобие лазерных. Эти энергетические сети были способны парить в воздухе, как антигравы, и легко управлялись: их можно было тащить за собой, как воздушный шарик, держа в руке тот футляр, из которого вылетела сеть. Тане доводилось видеть, как такими сетями (только меньшего размера) босоногие дворовые мальчишки ловят прибрежных птиц на реке: сеть выскакивала из небольшого прибора, похожего на медальон, разворачивалась широким конусом, как абажур, а потом обхватывала объект и смыкалась за ним, срастаясь в единую сетчатую клетку. Когда охотник промахивался, то сетка забавно вытягивалась в воздухе длинным огурцом в попытке найти хоть что-то, что можно захватить в свою утробу, а потом медленно затекала обратно в медальон.
Если пойманные живьём звери были потрёпаны собаками на охоте, то их лечили ветеринары, а потом этих зверей увозили с территории поместья — Таня полагала, что их отправляли в местные зоопарки, иначе зачем бы утруждаться восстановлением их здоровья. Впрочем, их могли и продавать в другие миры, как в своё время продали саму Таню.
Итак, каждое утро тренировок с Тьерром превращалось для Тани в кошмар, зато по вечерам во дворце часто играла музыка и устраивались танцы. Таня обожала эти вечера, когда, сидя в уголке великолепного зала, она слушала дивные мелодии и смотрела на скользящие по паркету пары. Её уносило в прошлое, с головой накрывало ностальгией, заставляя возвращаться мыслями в те времена, когда она вот также плыла в медленных па или крутилась в искрометной пляске. Иногда ей так нестерпимо хотелось покружиться под музыку, что порой она не выдерживала и обегала зал, совершая скачки в такт музыке и ритмично помахивая хвостом, вызывая веселье у всех танцующих.
— Моя Мия — меломан, — улыбался Люк и у Тани замирало сердце от его искренней, любящей улыбки.
«Нужно принять всекосмический закон, запрещающий улыбаться таким сногсшибательным красавцам! Будь я девушкой и ухаживай за мной такой невероятный парень — влюбилась бы без оглядки! А спустя год рыдала бы горькими слезами, пожиная плоды приворота и жгучей ненависти Люка за этот приворот, — осознавала Таня. — Даже хорошо, что я собака: никаких глупых надежд, никакой ответственности за преступление Набарра, чёткое осознание реальности и разумные планы на будущее. Трудные занятия с невыносимым Тьерром помогут мне в будущем куда больше, чем те призрачные надежды, что питали девочки, соглашаясь на эту афёру: мол, принц успеет за год по-настоящему в них влюбиться и простит приворот! Ха, как он сможет влюбиться, если из-за этого приворота он вообще настоящую меня не замечает? Скорее Тьерр проникнется ко мне искренней симпатией, чем Люк, который полностью ослеплён любовной магией».
Но пока приворот держался, внимания со стороны ослепительного эльфа Тане доставалось много. Люк всегда брал её с собой на прогулки, и они ходили по берегам реки, вместе сидели на красивом беломраморном мосту, глядя на бегущую воду, бродили по опушке леса. Люк порой тихонько напевал мелодичные песни своим красивым голосом и демонстрировал магические умения: закручивал воду мелкими буранчиками, а в лесу подпитывал противопожарную магическую защиту леса — живые растения в этом лесу не горели даже в сильном пламени. Таня наблюдала, как Люк проверяет пожаростойкость деревьев, закидывая их сгустками огня: пламя стекало на землю, обращало в пепел сухие веточки, валяющиеся тут и там, и мирно гасло на зелёной траве. Люк широко улыбался, в его запах вплетались тонкие нити удовлетворения и спокойствия — лорд искренне любил живую природу своего мира. Охотиться в его владениях позволялось лишь на тех зверей, популяции которых начинали слишком разрастаться, угрожая вымиранием других видов фауны в этих лесах. Границы владений были обозначены магической оградой: высоким мерцающим энергетическим барьером, к которому Тане запретили близко подходить.