Надо было спешить с организацией зимовки, если мы не хотели оказаться застигнутыми врасплох. В первую очередь следовало подготовить корабли и людей к борьбе со льдами.
Опыт прежних полярных экспедиций показывал, что многое зависит от того, где и как будет поставлен корабль на зимовку во льдах. Опаснее всего попасть на линию сжатия, в разводье, края которого периодически сходятся и расходятся, словно мехи гармони. «Жаннета» Де Лонга была раздавлена именно в такой ледовой обстановке. «Челюскин» погиб потому, что попал в глубокую трещину, из которой не было выхода.
Поэтому капитанам нужно было, прежде всего, подумать об убежищах для своих кораблей. Предусмотрительнее всех поступил капитан «Садко» Хромцов. Он выбрал среди старого ледяного поля естественную лагуну, окруженную высокой и мощной грядой торосов. «Садко» пробил перемычку и спрятался в этой лагуне, затянутой молодым льдом. Впоследствии выяснилось, что этот выбор был наилучшим: за всю зиму «Садко» ни разу не был потревожен сколько-нибудь существенным сжатием.
Корабли стали на зимовку
«Малыгин» остановился у края старой толстой льдины, так что уже через несколько дней сжатие наслоило у его борта гигантский ледяной вал вровень с палубой. Хорошо, что к этому времени механики «Малыгина» еще не разобрали машину, - пароход поднял пары, убрался подальше от этого опасного места и остановился в более надежном льду.
Хуже всех расположился на зимовку «Седов». Он был поставлен среди двух полей, которые, впоследствии причинили много неприятностей кораблю: за зиму он испытал свыше 20 сжатий, одно из которых нанесло непоправимые повреждения его рулю. Этот печальный опыт следует учесть арктическим мореплавателям.
Когда корабли остановились на зимовку, среди дрейфующих льдов образовался целый город. Рядом с трехэтажными пароходами выросли ледовые домики, палатки гидрологов и магнитологов. На снегу чернели контрольные рейки для измерения толщины ледяного покрова. Быстро были протоптаны тропы, соединяющие корабли. По этим тропам шло беспрерывное движение.
Надо было перераспределить людей по кораблям, учесть и разделить запасы продовольствия и снаряжения.
На «Седове» находилось 100 человек. Чтобы его разгрузить, зимовщиков, снятых с полярных станций, перевели на «Малыгин». Научные работники переселились на «Садко». На «Седове» остались студенты. Было решено, что там организуется «дрейфующий филиал Гидрографического института».
Подсчет запасов продовольствия и снаряжения дал весьма неутешительные результаты: «Седов» располагал недостаточным запасом продовольствия и почти не имел теплой одежды и обуви. Пришлось делить запасы «Садко» и «Малыгина».
Очень мало оставалось угля и керосина. Выяснилось, что на каждую керосиновую лампу, после того как будут спущены пары, удастся уделить не более 200 граммов керосина в день. Это значило, что три четверти суток придется жить впотьмах.
Пока что в топках кораблей еще теплились огонь. Было решено не тушить их до 7 ноября, - хотелось отпраздновать двадцатилетие Октября в тепле и при свете электричества. Да к тому же раньше этого срока невозможно было закончить консервацию машин, отепление жилых помещений и установку камельков.
На «Садко» людей разместили так: 33 человека поселились в кормовом твиндечном помещении, где были установлены койки. В каютах командного состава поселилось 38 человек.
Очень много хлопот доставила организация отопления корабля с помощью камельков. Их пришлось мастерить на скорую руку из порожних керосиновых бочек.
Доморощенные конструкторы во главе с челюскинцем Гордеевым, участвовавшим в экспедиции на «Садко», изобретали самые фантастические проекты камелькового отепления. Хотелось сконструировать такие печи, которые забирали бы минимум топлива и давали бы максимум тепла: мы должны были строжайшим образом экономить уголь; на отопление корабля было решено расходовать всего 200 килограммов угля в сутки.
Вначале в нашем твиндеке, разделенном на каюты, поставили один камелек в коридоре и через все помещения провели от него железные трубы. Из этой затеи ничего не вышло: не было тяги, и огонь в топке гас.
Тогда установили второй камелек. На этот раз бочки выложили изнутри огнеупорным кирпичом и обмазали глиной, чтобы они лучше сберегали тепло. Но и эта конструкция была далека от совершенства: камелек стоял против двери моей каюты, и все-таки даже мой матрац зимой промерзал насквозь.
В кормовом твиндечном помещении стоял всего один камелек, но там было несколько теплее, чем у нас, так как это помещение не было разделено на каюты.
Небольшие камельки были установлены также в радиорубке, кают-компании, в бане и в машинной мастерской. Но ни в одном из этих помещений, кроме радиорубки, мы не могли согреться. В лучшем случае удавалось поддерживать температуру в 5 - б градусов тепла.
Только год спустя, когда я зимовал уже на «Седове», был «раскрыт» нехитрый секрет камелькового отопления: попросту надо было класть в печи побольше угля. Мы выбросили кирпичи из бочек: раскаленные докрасна железные стенки камельков отдавали все полученное ими тепло, и большую часть суток в помещениях «Седова» поддерживалась - нормальная температура.
Трубы для камельков делали из листового железа. Когда же оно иссякло, в ход пошла обшивка котлов.
Практика показала, что наиболее выгодная длина горизонтальных труб - около 10 метров, а диаметр - 14 сантиметров. Выводные колена лучше изготовлять не под прямым углом, а полукруглые. Вся система труб должна сооружаться с учетом того, что ее придется часто разбирать для очистки от сажи.
Особое внимание было обращено на тепловую и противопожарную изоляцию камельков и труб. Все места, где трубы проходят через деревянные переборки, тщательно изолировались асбестом.
Иллюминаторы наглухо задраили. Делали это так: в нишу иллюминатора укладывали пуховую подушку, затем эту нишу закрывали куском дерматина, запасы которого у нас были довольно большие. Получалось надежно и красиво.
Для жилья в первую очередь были приспособлены деревянные надстройки и помещения, облицованные деревом. В этих помещениях теплее, чем где бы то ни было. Палубы кораблей и переборки засыпали толстым слоем шлака. Каждый кусок брезента, всякий обломок доски шел в дело - все использовалось для отепления жилых помещений.
Огромный коллектив дрейфующей зимовки в эти дни работал необыкновенно напряженно. Но, пожалуй, больше всех доставалось машинным командам кораблей. Им предстояло в короткий срок поставить машины на консервацию, смазать полированные поверхности механизмов, чтобы предохранить их от ржавчины, откачать воду из котлов и высушить их, организовать ремонтные работы.
Опыта зимовки в дрейфующих льдах ни у кого не было. Поэтому всякое мероприятие обсуждалось дважды и трижды. Много спорили. В конце концов, все же механики «Садко» под руководством Матвея Матвеевича хорошо справились со своей задачей.
Хуже было организовано дело на «Седове», где консервацию машин осуществили небрежно. Это привело к нежелательным последствиям, о которых я расскажу ниже.
Мне была поручена подготовка аварийных запасов. Хотя мы и рассчитывали стойко бороться за сохранение кораблей, но в Арктике всегда нужно быть готовым ко всяким случайностям. Поэтому уже через несколько дней после начала зимовки на палубе был уложен трехмесячный аварийный запас продовольствия, рассчитанный на 70 человек, и лагерное снаряжение. Здесь были радиостанции с аккумуляторами, весь наличный запас меховой одежды, спальные мешки, ящики с продовольствием, камельки, бочки с керосином, уголь. Научные работники подготовили походное снаряжение для работы на льду. Были составлены расписания пожарной и ледовой тревог, порядок оставления судна. Каждый участник дрейфа точно знал, что он обязан делать в трудную минуту.