А если найти мага-авантюриста и подбить его зафигачить Дана обратно? Ага. Умный. Больше ну никому в голову не приходило.
Ждать? Адаптироваться? Мимикрировать под аборигена?
Нет, под аборигена определенно не выйдет, потому что ничего полезногоДан не умеет.
– Дана, а пришельцы из одного мира или из разных? – перебил он жалостливый монолог. – Обмен только с моим миром?
– А я откуда знаю? Интересны мне, что ли, пришельцы?
Это-то понятно. Никому они тут неинтересны. Дана никто ни о чем не расспрашивал, даже в трактире, даже соседи по «военному городку», даже Гай. И даже Дана. Удивительно нелюбопытный народ. Бесполезных знаний не любят? За «диковинки» платят, хотя какой, скажите мне, толк от мобильника…
Дана погладила его по голове.
– Ты такой мягонький. И кудрявый. Знаешь, ты красивый мужчина, может, какая приличная невеста с состоянием. Или там вдова…
Только и мечтал стать жиголо. Или жениться на пожилой миллионерше.
– Сама придумала или кто подсказал?
– Жена брата, – вздохнула Дана. – Мамы у нас нет. Ее вампиры высосали, когда мне всего-то два года было. Так что не люблю я их.
Дан промолчал, потому что сказать было нечего. Мама Сашки Симонова чеченца ни одного в глаза не видела, а ненавидела люто всех поголовно. И Дан тоже не любил. Не за Норд-Ост или Буденновск с Бесланом, а так узко – за Сашку.
В утешение Дан повел ее на ярмарку. Ей ужасно хотелось, но папа не велел, нечего девчонке там делать в одиночку. Дан объявил себя защитником, и они отправились на площадь.
Как в кино на средневековые темы. Орут менестрели, прыгают разноцветные акробаты, молотят друг друга палками марионетки в мини-театрике, шустрят карманники. Когда Дан поймал за руку третьего и отпустил, пока Дана озиралась в поисках стражи, его пообещали не трогать больше. Законопослушная девочка ворчала, пока он не купил ей какое-то лакомство, стоившее полторы сотки, то есть очень дорогое. И она не устояла. Карманных денег у нее не было вовсе.
Дан устал, болела нога, но он улыбался, таскаясь за девочкой до наступления темноты, а потом потащился провожать ее домой и, конечно, по дороге встретил Гая без шляпы и перчаток. И вряд ли случайно. Гай раскланялся, ну а Дана повела себя вполне ожидаемо: расфыркалась и поволокла Дана вперед. И даже он не заметил, каким образом Гай снова оказался перед ними. Глаза фосфоресцировали. «Ночной дозор» тут снимать.
– Скажи мне, девушка, чем я так обидел тебя? – спросил он, бархатно улыбаясь. Дана вздрогнула и вцепилась в Дана поосновательнее. – Ты даже не позволила мне поговорить со знакомым.
– Гай, твои сородичи убили ее мать.
– Это был я?
– Это были неизвестные вампиры. Она вправе подозревать и тебя.
– Верно, – кивнул тот, – а я вправе подозревать ее мать в разжигании войны с вампирами. Это ведь было семнадцать лет назад, да, девушка? Когда толпы добрых людей вламывались в наши дома с серебряным оружием в руках и убивали даже младенцев, которые вообще ничего не пили, кроме материнского молока. Гама Стамис, ведь так ее звали? Не стоит нам считаться, девушка. Ты ведь ровным счетом ничего не знаешь о том времени.
Дана тряслась. Пришлось обнять и укоризненно сказать:
– Ну и чего наехал? Не любит она вашего брата. А ты нашего – любишь?
– После ужина разве что, – пожал плечами Гай. – Пару глоточков. Не бойся, девушка, не трону. Я хотел два слова сказать твоему спутнику.
Он наклонил голову, и Дана вдруг ослабла и повисла в руках Дана.
– Разбужу через минуту, – успокоил Гай. – Хотя если укушу сейчас, она и не запомнит. Как и все.
– Я тебе укушу, – пригрозил Дан.
– Не буду. Не ночуй сегодня в казарме. Гласс хочет устроить тебе какое-то испытание. А ты пока слабоват.
– А где ж…
– Хоть под забором. Или к шлюхам иди. Или ко мне. Тебе рано ввязываться в здешние дела. А хочешь – приходи в тот подвальчик и сиди до утра. Будь на виду.
– Гай…
– Не веришь? Твое право.
– Нет. Я верю. Зачем я… Вот что. Я провожу Дану и вернусь. Подождешь?
Очередное чудо: Гай отступил в сумрак и исчез. Зато Дана, как ни в чем не бывало, защебетала и пошла дальше. Встречи с вампиром как не было. И снова липкий страх пополз за воротник. Один в мире. Чисто психологический фактор, конечно, потому что и дома помощь в лице милиции или даже Олигарха в подобной ситуации была бы весьма уклончивой. «Вот убьют, тогда и обращайтесь», – это милиция. «Да ну, старик, брось, кому ты нужен», – это Витька. Так что защищать его со всем пылом кинутся только три его домашние грации и пожилая полуболонка Тяпа. А все же дома стены, кои просто обязаны помогать, привычные законы и столь же привычное небрежение ими. Вампиров вот еще нет. И корпорации киллеров вкупе с соответствующими спецслужбами не рвутся заманить его в свои сети. И покруче ребята есть.
О чем он говорил с Даной, осталось ее секретом. Он не запомнил. Попрощался и побрел обратно. Ногу хотелось бережно нести на весу, а приходилось давить на нее всеми килограммами, и ей это сильно не нравилось.
Гай вынырнул из тени.
– Плохо выглядишь. Ну, куда?
– Может, ты меня загрызешь? – мрачно пошутил Дан. – Чтоб я не мучился.
– Пойдем лучше ко мне. И не дергайся, невеликая редкость. Случаются у нас приятели-люди. Особенно те, что отпускают.
Дану было все равно. Лишь бы лечь. Вампирий дом ничем не отличался от жилища Муна, разве что поизящнее был обставлен. Побогаче. Ну да, не регистраторами служат. В полуподвале кухня, внизу, то есть относительно кухни вверху, – гостиная, три двери на втором этаже. Большая спальня с кроватью и диваном, похожим на дерматинового монстра с валиками по бокам и полочками на спинке, которым очень гордилась бабуля, когда еще жила в Закаменке.
– Не бойся, – в сотый раз повторил Гай. – Гостей мы не едим. То есть не пьем. Никогда.
Дан меланхолически кивал, разуваясь, раздеваясь и умываясь в большом тазу. Рукомойника изобрести не могут, дикари. Прямо как Западная Европа сравнительно с матушкой Русью.
Как же приятно было лечь и вытянуть ногу… Гай, правда, покайфовать не дал: повязку снял, шов осмотрел, головой покачал и принес какое-то густое вкусно пахнущее снадобье, намазал, перебинтовал.
– Сейчас болеть перестанет, – пообещал он. – Спи.
Он отошел к дивану, на котором постелил себе, разделся, и, прежде чем он погасил лампу, Дан увидел у него поперек живота впечатляющий шрам.
– Ого…
– Серебро. Раны плохо заживают. Серебро вступает в реакцию с нашей кровью… таким образом.
– А убить вас можно?
– Конечно. Голову отрубить. Проткнуть сердце или печень серебряным кинжалом. Есть еще несколько способов, но трудоемких. Эти самые простые. Нас убивает серебро. Арбалетный болт в затылок или стрела с серебряным наконечником в спину.
– Этот шрам – семнадцать лет назад? Младенца в колыбели?
– Младенца? Хм… Ну, младенцем я не был, мне было девятнадцать лет. Мы долго живем, Дан. Но шрам – оттуда. Люди тогда убили сто двадцать шесть наших. Поверь, без повода. Тогда – без повода. Просто потому что мы вампиры.
– А сколько людей убили ваши? – зевнул Дан. В резне не бывает правых и виноватых.
– Несколько тысяч, – улыбнулся Гай. Дан эту улыбку услышал в темноте. – Тогда они запросили пощады. И мы пощадили. У девушки убили мать. У меня – сестру. Шестилетнюю. Ее голенькую выбросили на солнце. У детей ожоги почти не заживают. Она умерла уже после подписания мирного соглашения.
– Почему все же вы живете среди людей?
– Мы живем везде, – пожал плечами Гай. – И отдельными поселениями, и рядом с людьми, и рядом с эльфами… Но реже. Больно уж ни зловредные. – Он лег, повозился под одеялом, потянулся и добавил: – И невкусные. Расстройство желудка от них бывает.
Дан еще немного повоображал, на кого похожи невкусные эльфы: на толкиеновских благороднейших мудрецов, на фольклорных духов природы или же на воинственных чужаков Сапковского… потом мысли плавно перетекли к расе вампиров. Гай в натуральном виде (спал он голышом) был совершенно человек. То есть не знай Дан, что это не так, не обратил бы внимания на мелочи вроде полного отсутствия волос на теле, младенчески тонких невесомых волос на голове и чуть странноватого сложения: плечевой пояс напоминал перекладину креста, так резко сужалась грудная клетка к осиной талии и узким бедрам. И руки-ноги были девчачьи тонкими и модельно длинными. Нет, руки – не модельно. Просто длинные. И пальцы длинные, как у музыканта. Дан не удивился бы, если б суставы у него во все стороны прогибались. В кого там положено оборачиваться вампирам? В летучих мышей? С этой загадкой он и заснул, а утром, умываясь и причесываясь (бритв у вампиров не имелось, потому что не имелось бород), старался не смотреть на шею. Гай засмеялся и подсказал: