– Тише, Монклар!.. Этот бродяга… Манфред…
– Я иду по его следам, сир… Я приказал перегородить улицы… Негодяй не сможет ускользнуть.
– Он там, – указал король, и в голосе его слышалась ненависть, – перед вами… всего в пятистах шагах… Монклар, схватите этого человека!.. Пусть он умрет!.. Этой же ночью… И пусть он умрет в мучениях… Я требую ужасных мучений… Быстрее, Монклар… Бегом.
Главный прево подал знак. Его лейтенант занял место позади Франциска во главе эскорта из двенадцати человек, после чего отряд, в котором осталось человек сорок, под командой самого графа де Монклара направился быстрым шагом в указанном королем направлении.
На плотно сжатых губах короля появилась холодная злая усмешка. Потом он обернулся к лейтенанту.
– Месье, – приказал он, – стучите в эту дверь.
Офицер повиновался… Загрохотал молоток у двери.
Дверь оставалась закрытой.
Офицер постучал сильнее.
И снова молчание!
Офицер вопросительно посмотрел на короля.
– Вышибайте дверь! – приказал Франциск I.
Солдаты приблизились к двери…
И в это самое мгновение ночь разорвал заунывный крик:
– Франсуа! Франсуа! Что ты сделал с нашей дочерью?
Король вздрогнул… и побледнел:
– О, опять эта сумасшедшая, – пробормотал он. – Маржантина!..
Да! Это была безумная женщина! Это была Белокурая Маржантина! Эта несчастная мать бродила по ночным улицам и выкрикивала свою вечную боль. Она разыскивала свою дочь.
Она видела в своем воображении дочь, потерявшуюся двенадцать долгих лет назад!
Вот она вынырнула из темноты, полуголая, с распущенными волосами, и остановилась перед Франциском. С секунду она поколебалась.
– Месье… может быть, вы встречали ее… скажите правду… Маленькую девочку, месье… шести лет… белокурую… хрупкую… такую слабенькую… Скажите, месье!.. Хотите, я назову вам ее имя?.. Оно такое красивое… Ее зовут Жилет… Жилет, говорю я вам!
Последние слова произвели на Франциска ошеломляющее впечатление!.. Он позабыл об окружающих и видел теперь только Маржантину… свою любовницу!
– Жилет! – заикаясь, пробормотал он. – Твоя дочь!.. Боже!.. Боже!.. Возможно ли такое!..
Несчастная мать, конечно, его не слышала. Она продолжала говорить бесконечно нежным голосом, сравнимым с телесной лаской.
– Жилет… прекрасное имя… Не так ли?.. Как же долго я ищу ее… Я потеряла ее в Блуа…Вы знаете, где находится Блуа?.. Ей было всего шесть лет… Бедная малышка… В Блуа, говорю я вам… Да, там… Как я ее любила…
Вдруг она заговорила резко и зло:
– Франсуа!.. Где твоя дочь?
– О! – удрученный Франциск перешел почти на шепот. – Как это ужасно! Оказывается, я полюбил собственную дочь… Это на дочь я поднял руку… Это моя дочь скрылась в этом доме!
Он с жадностью разглядывал безумную женщину… Возможно, он даже собирался поговорить с ней.
Быть может, ожившее пламя давно ушедшей девичьей любви разгонит сумрак ее мыслей!
И в этот момент послышался глухой стук колес. Чуть позже появилась грохочущая повозка, впереди которой галопом неслась лошадь. Казалось, эта летящая во весь опор повозка уносит с собой какую-то мрачную тайну, секрет ужасной драмы…
Маржантина увидела повозку. Новая мысль пронзила ее несчастный мозг, и безумная бросилась за повозкой:
– Это увозят мою дочь!
Через несколько мгновений женщина исчезла.
Застывший на месте Франциск растерянно огляделся…
Солдаты не осмеливались сдвинуться с места. Офицер писал позднее, что ему показалось, будто король тоже хочет устремиться вслед за повозкой, но он все-таки удержался, закрыл лицо руками и судорожно вздохнул несколько раз. Эти вздохи были похожи на рыдания. Потом король пробормотал что-то неразборчивое. Удалось понять лишь несколько слов
– Ох!.. Это чудовищно…Я чувствую, что всё еще люблю эту несчастную!
Что происходило в королевском сердце?.. Какая жуткая борьба шла там между плотской и отцовской любовью?
Когда же король пришел в себя, офицер осмелился спросить у него:
– Сир, что нам делать?
– Месье, – ответил король странным и страшным голосом, – я приказал вам вышибить эту дверь!
VI. Убежище или могилА
Манфред удалялся бодрым шагом. Его натренированное ухо каждую секунду улавливало изменение расстояния между бродягой и ночным дозором. Манфред не видел стражников, но догадывался о них и презрительно усмехался. Он хотел свернуть на первую же поперечную улицу, но не сделал этого, заметив отблески света на пиках.
Он пожал плечами и продолжал идти прямо:
– Кажется, господин главный прево забавляется!