Дон М. Манкевицс, Стивен В. Карабатсос
Трибунал
"Энтерпрайз" смог выдержать ионный шторм, но один человек погиб, и корабль получил серьёзные повреждения. Кирк вынужден был отдать приказ взять курс на базу 11 – огромный комплекс, являющийся одновременно ремонтным доком и галактическим командным форпостом.
Кирк представил подробный рапорт начальнику базы, старшему капитану Стоуну – сухощавому негру, который когда-то сам служил на звездолёте; Кирк знал его в те времена, хотя и не очень хорошо. В рапорт, разумеется, необходимо было включить письменное показание под присягой, касающееся обстоятельств гибели офицера Бенджамина Финни, и Кирк вручил его Стоуну в самую последнюю очередь и лишь после того, как несколько раз перечитал его. Стоун терпеливо ждал, потом заметил:
– Вы уже третий раз перечитываете, капитан. Какая-нибудь ошибка?
– Нет, – отвечал Кирк. – Но смерть члена экипажа… Когда приходится подписывать такие показания, это всегда тяжело. – Он поставил подпись и передал документ Стоуну.
– Я знаю. Но с уставом спорить не приходится. Так, посмотрим; выдержка из вашего компьютерного бортового журнала, подтверждающая показания?
– В другой папке.
– Хорошо… Жаль, очень жаль. Наш Звёздный Флот не может позволить себе терять таких людей, как офицер Финни. Если бы он только вовремя выбрался из гондолы…
– Я выжидал до последней секунды, – сказал Кирк. – Но шторм усиливался. Была объявлена двойная красная тревога. Я вынужден был сбросить гондолу.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка – юная, миловидная, но вне себя от горя. Она яростно смотрела на Кирка, который узнал её тотчас же.
– Вот ты где! – вскричала она. – Я хотела на тебя взглянуть!
– Джейм!
– Да, Джейм! Ты убил моего отца!
– Ты правда так думаешь?
– И даже больше! Я думаю, что ты намеренно убил его!
– Джейм, Джейм, что ты такое говоришь. – Кирк шагнул к ней. – Мы были друзьями, ты же знаешь. Я не сделал бы ему ничего плохого точно так же, как не сделал бы ничего плохого тебе.
– Друзьями? Это ложь! Ты никогда не был его другом! Ты всю жизнь его ненавидел! И в конце концов убил его!
Джейм едва сдерживала рыдания. Кирк смотрел на неё в ужасе.
Внезапно Стоун, всё это время из деликатности делавший вид, что изучает документы, поднялся и встал между ними.
– Капитан Кирк, – произнёс он голосом таким же твёрдым, как его имя[Примечание. Стоун – stone – по-английски "камень".], – Вы утверждаете, что сбросили гондолу после того, как была объявлена двойная красная тревога?
– У Вас есть мои показания под присягой, – ответил Кирк.
– Тогда, капитан, мой долг – считать Ваши показания ложными. Согласно выдержке из вашего компьютерного бортового журнала, Вы сбросили гондолу до того, как была объявлена двойная красная тревога. Вы отстраняетесь от командования. Комиссия определит, следует ли передать дело в ведение трибунала.
Кирк так и не увидел членов этой комиссии. Для него комиссия состояла из коменданта Стоуна и диктофона, записывавшего его показания для прослушивания остальными её членами.
– С чего Вы хотите, чтобы я начал? – спросил Кирк.
Стоун подвинул ему через стол стаканчик с кофе.
– Расскажите об офицере Финни.
– Мы познакомились много лет назад. Он был тогда инструктором Академии, а я кадетом. Но это не помешало нам стать близкими друзьями. Его дочка, Джейм – Вы видели её вчера – была названа в мою честь.
– Ваша дружба – с годами она поостыла, верно? Нет, капитан, скажите вслух – диктофон не может видеть, как Вы киваете.
– Да, верно. Однажды – это было на Ю.С.С. "Республика" – я сменял его на дежурстве и обнаружил, что вентиляционный канал, ведущий в энергетический отсек, открыт. Иди мы тогда на варп-скорости, корабль бы взорвался. Даже так он загрязнял воздух в инженерном отсеке. Я закрыл заслонку и записал ошибку в судовой журнал. Финни получил взыскание и попал в самый конец списка на присвоение следующего звания.
– И он винил в этом Вас?
– Да. Его держали в инструкторах намного дольше обычного. Он долго не получал назначения на корабль. Он считал, что это портит его послужной список, и что мой поступок вконец испортил дело. Однако же я полагал, что не имею права не сообщить о столь серьёзной ошибке.
– Комментарий члена предварительной комиссии: приобщить к показаниям послужной список офицера Финни. Теперь, капитан, перейдём к шторму.
– Погодные сканеры засекли ионный шторм прямо по курсу, – сказал Кирк. – Я послал Финни в гондолу. – Подумав, что в составе комиссии могут быть гражданские лица, Кирк добавил. – Гондола находится снаружи корабля и прикреплена к его оболочке. В наши обязанности входит замерять уровень радиации в экстремальных условиях. Делать это можно, лишь непосредственно подвергая влиянию радиации находящиеся в пластиковой гондоле приборы. Однако при шторме большой силы гондола быстро сама становится радиоактивной и, следовательно, опасной для корабля. Тогда её приходится сбрасывать.
– Почему Финни? Если он винил Вас…
– Он мог винить меня в том, что так и не достиг командного ранга. Но, давая поручение, я руководствуюсь не тем, кто и в чём винит меня, а расписанием дежурств. В тот раз была очередь Финни. Он вышел на связь со мной как раз перед тем, когда мы вошли в зону шторма. Поначалу шторм не был сильным. Но потом начались колебания поля второй силы. Пришлось объявить двойную красную тревогу. Финни знал, что в его распоряжении лишь считанные секунды. Я дал ему эти секунды и даже больше – но этого оказалось недостаточно. Я не могу объяснить, почему он не смог выбраться вовремя. Он прошёл необходимую тренировку, обладал необходимыми навыками, и у него было достаточно времени.
– Тогда почему же, капитан, – сказал Стоун, – запись в компьютерном журнале – Вашем, автоматически фиксирующем происходящее – свидетельствует, что когда Вы сбрасывали гондолу, двойной красной тревоги не было?
– Я не знаю, – сказал Кирк.
– Мог ли компьютер совершить ошибку?
– Мистер Спок, мой помощник, сейчас проводит полную проверку, – хмуро сказал Кирк. – Но такая возможность практически равна нулю.
Стоун устремил на Кирка долгий, проницательный взгляд, а затем протянул руку и отключил диктофон.
– Я не имею права этого делать, – сказал он. – Но послушайте, Кирк. Мы с Вами делаем то, что не под силу и одному из миллиона – командуем космическим кораблём. Сотни решений каждый день; сотни жизней, зависящих от правильности каждого из этих решений. Последняя ваша миссия длилась девятнадцать месяцев. Всё это время Вы практически не знали передышки. Вы переутомлены – измучены.
Кирк начал понимать, куда клонит Стоун, и ему это не понравилось.
– Таково Ваше мнение?
– Так будет звучать мой рапорт, – сказал Стоун, – если Вы согласны.
– Нервное перенапряжение, – сказал Кирк. – Может, даже нервный срыв.
– Да, так… примерно.
– И я признаю, что человек погиб из-за того, что я…
– Не признавайте ничего, – сказал Стоун. – Дайте мне возможность замять это дело, здесь и сейчас. Ни один капитан никогда ещё не представал перед судом. Я не хочу, чтобы Вы стали первым.
– А если я виновен? – ровным голосом произнёс Кирк. – Разве я не должен понести наказание?
– Чёрт возьми, я думаю о чести Звёздного Флота! Я не желаю, чтобы она была запятнана…
– Запятнана чем и кем, комендант?
– Ладно! – взорвался Стоун. – Запятнана лжесвидетелем, стремящимся скрыть свою ошибку, свою трусость, если не кое-что похуже!
Кирк вскочил.
– Довольно, капитан, или я забуду, что Вы капитан. Говорю Вам, я был на мостике. Я знаю, как всё было. Я знаю, что я делал.
– Так указано в компьютерном журнале, – с не меньшей запальчивостью отвечал Стоун, – а компьютеры не лгут. Решайтесь, капитан. Либо дело будет замято, и Вас переведут на Землю, либо требуйте суда – и тогда на Вашу голову обрушится дисциплинарное наказание Звёздного Флота во все его суровости.