— Не знаю, не смотрел, у меня такого магнитофона нет.
— Почему вы ее не отдали раньше, сотрудникам ФСБ или комиссии из Министерства обороны? — спросил Максим.
— Побоялся. Они меня унижали, допрашивали, грозили трибуналом, а по душам никто так и не поговорил. Да и Люся мне ее всего три дня назад отдала. А, надоело все! Делайте что хотите! — Командир сгоряча махнул рукой, встал, подошел к шкафу, открыл его, вынул полную бутылку водки, одним движением отвинтил пробку и поднес горлышко к губам. Семенов и Говоров моргнуть не успели, как Протасов осушил поллитровку до дна. Даже муровцам не предложил. Выдохнул, поставил тару на пол, за шкаф и плюхнулся на стул.
— Я, что ли, не понимаю, не переживаю? Фокин натворил дел, а мне расхлебывать, а я ничего с этого не имел, поверьте — ничего. Только поил он меня на халяву, на кордоны возил — уток пострелять, порыбачить, с девочками, да мою работу сам выполнял. Вот и все. Мне-то два года до отставки, а он на мое место метил, так я ему и дал волю, командуй, мол, расти… упражняйся, тебе спокойный сон Родины беречь…
— Сберег, — вырвалось у Семенова.
— Да пропади оно все пропадом, — устало кинул ракетчик и заплакал. Уткнулся лицом в платок и стал тихо вздрагивать плечами.
— Вы только глупостей не натворите. — Семенов стал, подошел к открытому шкафу и хотел найти там графин с водой или бутылку газировкой, но обнаружил только водку.
Протасов был тихим пьяницей. В шкафу у него ровными рядами стояли дорогие и дешевые, большие и маленькие, фирменные и простенькие бутылки горькой и сладкой русской и нерусской водки. Он собрал эту коллекцию, видимо, не без помощи Фокина, но употреблял, скорее всего, один.
— Спасибо за помощь, — произнес Петрович, взял со стола кассету и пошел к выходу.
Глава 5
В Москву оперативники неслись под мигалкой и доехали ровно за час. Оставили машину возле подъезда главного здания МУРа и направились в техническую лабораторию. Каждая минута была дорога.
Семенов, как только вошел, двинулся к начальнику отдела — своему другу полковнику Терещенко. Он по пути звонил ему из машины и, не вдаваясь в подробности, попросил приготовить видеомагнитофон минидиви и телевизор. Тот выполнил просьбу и ждал его приезда.
Петрович вошел, поздоровался с Григорием Кузьмичом за руку и, не говоря ни слова, сел к магнитофону. Говоров встал за спиной и стал наблюдать за его действиями.
Семенов достал из нагрудного кармана кассету, вынул из коробочки и осторожно вставил в паз плеера. Аппарат со щелчком втянул ее в себя. На экране небольшого телевизора появилось изображение, и все стали смотреть. Причем Семенов и Говоров смотрели запись с явным волнением, а Терещенко с некоторым удивлением. Он не понимал, почему сослуживцы так нервничают.
На экране появился большой просторный кабинет — очевидно, расположенный в каком-то из зданий воинской части. На ближнем плане, спиной к зрителям, сидел офицер в военной форме, причем в кадре был виден только его полковничий погон со звездочками. Семенов догадался, что это был заместитель начальника части Фокин. Напротив него на стуле развалился высокий статный мужчина в черной косухе, с золотыми цепями на шее, с браслетами на запястьях и с перстнями на толстых пальцах. Он смахивал на богатого рокера и на мафиози одновременно.
Запись велась в дневное время суток, в залитом солнцем кабинете было прекрасно видно выражение лица незнакомца. Семенов определил, что он высокого роста — около ста девяноста сантиметров, атлетичный и сильный.
Лицо у него было умное, волевое и по-мужски красивое. На голове топорщился ежик светлоокрашенных, с проседью, волос, а в ухе поблескивала серьга с бриллиантом. Говорил он не спеша, с чувством собственного достоинства. Иногда помогал себе руками — растопыривал пальцы и делал в воздухе замысловатый вираж. У наблюдателей создалось впечатление, что незнакомец вымогает деньги у офицера. Но это было не так.
Звука не было, но полковник понял, что речь идет о чем-то важном. Лицо Рокера, как сразу окрестил его Семенов, было серьезным, говорил он вкрадчиво, с паузами, акцентировал каждое слово. Это было видно по его губам и мимике.
Если бы эта запись попала к Семенову другим способом — к примеру, была найдена в домашней видеотеке Фокина, он не придал бы ей никакого значения. Двое мужчин сидят в кабинете и разговаривают. Но Фокин оставил ее жене, чтобы она в случае его смерти отдала ее Протасову. Фокин не орехами торговал и знал, что делает, поэтому Семенов отнесся к пленке с должным вниманием — как к важной улике.