Семенов уехал в управление и там провел остаток ночи. Написал объяснительную, где указал, что, кроме служебного ноутбука, процессора от личного компьютера и дискет, у него больше ничего не украдено.
Берестов собрал у себя совещание, но пригласил только узкий круг посвященных в дело лиц. Двух экспертов криминалистического отдела, одного баллистика, самого Петровича и расследующего это дело майора Гращенко. Даже Максима Говорова не позвал.
Длилось оно три часа. За это время каждый специалист, работавший в квартире полковника, доложил о результатах. Были идентифицированы пули от пистолета Стечкина, гильзы от них, но больше никаких следов эксперты не обнаружили. Нашли несколько волосков черной ткани от униформы киллеров. Никто из соседей не видел ни машин, ни выходящих из подъезда людей.
— Из всего услышанного я могу заключить, — начал начальник МУРа, — у тебя в квартире действовали профессионалы высокого класса. Киллеры или не киллеры, но ясно одно: они специально подготовлены для таких операций. Никаких улик не оставили. Только пули и гильзы. Даже тип обуви определить не можем — на коврах и полу чисто.
— Вот то-то и оно, — cказал Семенов. — Они были в черных масках и перчатках. Замок не взломан и даже царапин на нем нет, а дверь вскрыта.
— Они использовали суперотмычки, — доложил эксперт Родионов. — Или твои ключи, или копии ключей. — Он растерянно посмотрел на Петровича.
— Откуда у них могут быть мои ключи или даже копии с них, — начал сердиться тот, — я их всегда с собой ношу и нигде не оставляю. Ключи они подобрали, это ясно.
— Вот я и говорю: профессионалы. — Генерал закурил.
— Так что решаем? — спросил Семенов.
— Составляем фоторобот и посылаем этого Рокера в федеральный розыск, что же еще. Ведь больше никого все равно нет.
— Да, нет, — полковник понурился и с сожалением покачал головой.
Ему было стыдно за то, что он так опростоволосился, точнее — недооценил противника. Просчитался, по привычке подумал, что имеет дело с уголовниками, но воевали против него отнюдь не они…
Менталитет мента с Петровки сыграл с полковником злую шутку и заставил покраснеть, почувствовать себя зеленым юнцом на старости лет. И на старуху бывает проруха, но те, кто вломился к Семенову в квартиру, были не простыми братанами, и все это понимали. Немногие способны за несколько часов вычислить противника, получить о нем всю необходимую информацию и подготовить операцию по его уничтожению. Офицеры понимали, что сами могут быть на месте шефа и поэтому не очень-то корили его. Наверно, он сам бичевал себя больше, чем все присутствующие, вместе взятые. Ему, профессионалу с большой буквы, было до глубины души обидно, что этот раунд выиграл не он.
В одиннадцать часов утра на конспиративной квартире, находящейся в обычном жилом доме в центре столицы, начальник контрразведки ФСБ России генерал Парамонов собрал секретное совещание. Присутствовали на нем всего три человека — сам босс, его зам Левин и секретный агент Максим Говоров.
Вызванный на это совещание Макс под предлогом экстренного дела отпросился у Семенова.
Он вошел в обычную однокомнатную квартиру на пятом этаже двенадцатиэтажного дома, прошел в гостиную, поздоровался за руку с Левиным и Парамоновым и уселся на стул возле небольшого стола с аппаратурой. Предусмотрительные чекисты два года назад установили в квартире полковника Семенова суперсовременную систему наблюдения. Она состояла из мини-камер, передающих изображение в стоящий неподалеку фургон с магнитофонами. В нем круглосуточно дежурил агент и следил за работой системы. Как только Петрович приезжал домой, его начинали «писать». Комитетчики ждали, когда Семенов свяжется с Сергеем Михайловым, но дождались другого — нападения киллеров.
— Посмотрим, как все происходило, — произнес Парамонов и вставил в плеер видеодиск. На экране возникла гостиная в квартире Петровича. Камера была замаскирована в обоях, под потолком, и ее объектив величиной со спичечную головку обнаружить было практически невозможно. Тем не менее она выдавала четкое цветное изображение и могла как приближать трансфокатором объекты, так и удалять их. Эта техника могла снимать и в кромешной тьме. Звук также записывался, и было прекрасно слышно, как щелкают клавиши под пальцами работающего на компьютере Петровича.