— Вам, царевна Савина, тоже домой бы надо, — проявила заботу о подруге матушка. Она достала из-за пазухи зеркальце и велела ему:
- Покажи Милостивого государя Егория! - В зеркальце отразился крепкого телосложения седовласый мужчина. Сидя за столом в своем кабинете, он мрачно смотрел на склонившегося перед ним слугу.
- Позвать ко мне воеводу! – громко скомандовал он. - Обыщите еще раз весь дворец, осмотрите все окрестности! Не найдете царевну - велю снести всем головы!
Мы с подругой виновато переглянулись. Сердито сдвинув брови, матушка направила зеркало на Савину. Вот подруга была здесь - мгновение - и вот она стоит там, понурив голову перед царем.
- Нашлась!.. - на лице государя отразилось облегчение, поэтому для меня, наверное, как и для подруги, стало полной неожиданностью, когда он громогласно повелел:
- Запереть в царских покоях!
Плечики Савины вздрогнули, но она так и не осмелилась взглянуть в глаза родителю.
Матушка провела ладонью по зеркальной поверхности, и картинка пошла рябью.
— Нечего подглядывать. Савина дома, — с чувством выполненного долга заметила она. — Дальше царь-батюшка пусть сам с ней разбирается. — Растянув губы в вежливой улыбке, она повернулась к королевичу.— Ваше Высочество Елисей, будете проездом – заглядывайте в гости, а нам пора.
Матушка направила на меня зеркало. Отразившееся в нем удивленное лицо королевича расплылось, а зеркальная поверхность пошла рябью. Не успела я опомниться, как перенеслась в переднюю родного дома, а к моим ногам ластился Зиги.
Глава 2
— Игнат, что с Мирославой делать будем? Не убережем ведь родимую кровиночку от ошибок! Ой, недоглядим мы за ней, — причитала матушка, направляясь в гостиную.
— А чем вам не по нраву на неделю запереть меня в комнате? — предвкушая следующую встречу со своим ненаглядным, великодушно предложила я, следуя за родителями.
— Как сегодня? Чтобы ты при желании могла сбежать? — недовольно нахмурив брови, обернулась матушка. — Во второй раз, Мирослава, тебе нас не провести. Игнат! Чего молчишь! – рявкнула она.
— Созывай совет старших! — тяжело вздохнув, велел ей батюшка.
— А может не надо старших?!— испугавшись не на шутку, поторопилась я их образумить. — Авось не маленькие, сами разберетесь!
Мои бабусечки давно имели на меня зуб, и вот – нате! Такая радость – придумать изощренное наказание для непутевой внучки. Хуже для меня и придумать нельзя было.
— Ты нам тут зубы не заговаривай,— строго отрезала матушка и обратилась к зеркалу: — Покажи мне Акулину. — Зеркальная поверхность пошла рябью, и мы увидели разожженный костер, вокруг которого с бубном в руке расхаживала староста семейства Ежек, не забывая в такт покачивать бедрами.
Я присмотрелась: а костер-то не так уж и прост – его развели вокруг ритуального столба, к которому был привязан мужчина.
— Полоумные старухи! Отпустите! — грозно заорал пленник, перекрикивая громыхание бубна.
Я узнала этот голос! Да это ж дядька Назар – супружник одной из моих родственниц. Каким бы ни был его проступок, он не заслужил быть сожженным!
— И это к ним, матушка, ты хочешь меня отправить?! — сердито взвизгнула я.
— Возможно, не все настолько плохо, — с сомнением протянула матушка. При этом было видно, что сама-то она не особо в это верила.
— Чтобы понять, что ты погорячилась, доверяя им мое наказание, тебе надо увидеть, как пламя ритуального костра поглотит дядю Назара? — не сдавалась я.
— Девоньки, да неужто ли наша Илария образумилась и решила Миру к своим бабушкам отправить?! — подслушала нас Акулина и донесла радостную весть до остальных родственниц. — Теперь-то мы сами займемся воспитанием внучки, она больше не будет сумасбродничать, — подмигнув мне, сказала староста, и даже плясать возле костра перестала, а на очередной вопль мужика лишь лукаво добавила: — Развяжите его уже, надоел он мне со своими воплями.— И опять хитро в нашу сторону посмотрела.
Хотя откуда бы ей знать, с какой стороны мы на них поглядываем?.. Ан нет, эта старушка точно знала.
— Теперь-то ты видишь, к кому меня отсылаешь? На его месте могу оказаться и я! — стращала я матушку, хотя сама в это не верила – ну не настолько уж мои родственницы и кровожадные. Проучить кого - это они на раз, а что бы какой вред нанести – на это у них наложено табу.
— Подумаешь, попугали мужика чуток. Зато будет знать, как голос на жену поднимать! Женщины любят ушами, когда им шепчут сладкие речи в них, а не орут, требуя беспрекословного повиновения, — нисколько не раскаивалась в содеянном бабушка Акулина.