Полицейские побежали в нашу сторону. Они на ходу вскакивали в УАЗ, сноровисто разворачиваемый Нюанем на узкой дороге. Взрыв первого китайского снаряда мягко подтолкнул машину, когда водитель переходил со второй на третью скорость. Второй разорвался далеко впереди, и из затянутой копотью воронки, когда мы ее объезжали, пахнуло вонючей гарью. Третий снаряд достать нас не мог, поскольку шоссе вильнуло за очередной горный выступ.
В штабе региональных вооруженных сил провинции Лангшон, разместившемся близ городского стадиона, представитель службы безопасности Куок Тиен, худой человек в пыльной кепке, в перепачканном красноземом френче и пузырившихся на коленях брюках, обрисовал нам в общих чертах складывавшуюся обстановку и выявившийся оперативный замысел агрессора. Китайские части отчаянно рвались к Лангшону с пяти направлений, нанося главный удар от «Ворот дружбы». И хотя противник нес потери, его авангарду все же удалось вклиниться в глубину вьетнамской территории на 5 километров. Пятидесятитысячное население Лангшо-на срочно эвакуировалось в Донгмо, находящийся в тридцати километрах южнее…
Во второй половине дня я возвращался в Ханой по дороге, забитой сплошной массой людей, повозок и буйволов. От границы до столицы по шоссе номер 1 — около 130 километров, считанные минуты полета для реактивного самолета. Невольно с тревогой думалось: как будут развертываться события дальше? Из разговора с Куок Тиеном явствовало, что натиск агрессора пока сдерживают только пограничники и полки местного ополчения. Региональные вооруженные силы Лангшона еще только развертываются для боевых действий. При этом, как он сказал, генеральный штаб вооруженных сил Китая учел, что основные дивизии Вьетнамской народной армии концентрируются на юге страны, почти в двух тысячах километрах отсюда, где они вели до этого оборонительные сражения против атак довольно многочисленных банд полпотовцев.
— Из допросов первых пленных китайских офицеров, — рассказывал Куок Тиен, — стало ясным: враг преследует три основные цели. Первая: в течение двух-трех дней захватить значительную часть нашей территории, включая административные центры провинций Лапгшон, Каобанг и Лаокай. Вторая: уничтожить возможно большую часть наших вооруженных сил, растворить их в собственном «человеческом море» и подорвать тем самым обороноспособность Вьетнама. И третья: нанести максимальный экономический ущерб, разрушая заводы, фабрики, кооперативы, госхозы…
По обычным меркам сто с лишним километров, отделявшие фронт от Ханоя, можно преодолеть за два — два с половиной часа на автомобиле. Во Вьетнаме такое расстояние мы покрывали за 6 часов. На дороге было несколько мостов с односторонним движением, да и открывали его попеременно то автомобилям ч подводам, влекомым медлительными буйволами и коровами, то поездам, медленно шедшим по старым, изношенным рельсам.
В первые дни войны, возвращаясь из фронтовых районов на корпункт, я особеппо нервничал из-за задержек в пути, так как материалы надо было передавать в редакцию ежедневно и как можно быстрее. В последующем выработался определенный навык. Уже в дороге я старался до малейших деталей обдумать будущую корреспонденцию, а добравшись до телефона, диктовал по памяти, сверяя по блокноту цифры, имена, названия мест. Иногда же выкраивались 30— 40 минут, чтобы и написать материал. Тогда я тотчас снова уезжал, а в мое отсутствие стенографисткам «Правды» диктовала корреспонденцию по телефону жена.
17 февраля 1979 года, когда мы поздним вечером возвращались в Ханой, казалось, вокруг шла обычная жизнь. В селениях торговали небольшие рынки, люди шли, ехали на велосипедах по своим делам. Настороженность и тревога проявлялись, когда включались репродукторы. Последние известия слушали буквально все.
В ханойском пригороде Зиалам у въезда на мост Лонгбьен через реку Красную возникло непреодолимое препятствие. Двухкилометровая пробка из грузовиков, подвод и военной техники, тысяч велосипедистов угрожала многочасовой задержкой. С разрешения регулировщика въехали на тротуар и осторожно поехали по нему. В полукилометре от переправы и дорожку для пешеходов перегородили оставленные возчиками тележки, которые вьетнамцы называют «спичечными коробками», с впряженными в них пони. Пришлось нам с Винем учиться распрягать и запрягать лошадок, чтобы расчистить путь, а потом угощать сигаретами внезапно вернувшихся возчиков.
У въезда на Лонгбьен в тропическом вязком воздухе, перенасыщенном выхлопными газами, перегревались и глохли моторы автомашин. Отчаявшиеся водители до изнеможения крутили заводные ручки. Кричали велосипедисты. Сбросившие гимнастерки ополченцы, напрягая худые, лоснящиеся от пота, в потеках копоти и пыли спины, стаскивали в сторону застрявшие машины. Измучившийся за сутки Нюан путал скорости, а на мосту от перенапряжения у него свело руки.