Еще до начала военных действий на вьетнамо-китайской границе, в июньские жаркие дни 1978 года, когда Пекин спровоцировал массовый исход хуацяо из СРВ, мне довелось беседовать с сержантом Вьетнамской народной армии, китайцем по национальности, Чыонг Динь Бао. Как мы бы сказали, сверхсрочник, кадровый военный, сражавшийся под Сайгоном, раненный на юго-западном фронте полпотовскими «красными кхмерами», Бао — человек с твердым характером, целеустремленной волей, убежденный, глубоко преданный революции и родине. Однако даже его не обошли вниманием провокаторы: предложили дезертировать и «уехать на землю предков».
— Мне назвали десятки имен, — рассказывал сержант, — младших командиров из хуа-цяо в нашей армии, которых якобы обошли повышением в звании из-за происхождения. Я бы мог привести сотни имен вьетнамцев, имеющих такое же звание, как и я, и в течение точно такого же срока… Однако спорить было бесполезно… Ими целиком владел исключительный интерес к людям только своей национальности. Это — как недуг…
Тридцатидневная война, развязанная Пекином против социалистического Вьетнама через восемь месяцев после этого разговора, я думаю, не лишила Чыонг Динь Бао убежденности в интернациональной солидарности. Не отразилась она и на вере вьетнамцев в справедливость и правоту тех принципов интернационализма, на которых они воспитываются Коммунистической партией Вьетнама. Но война показала еще раз, что в жизни все сложнее, чем в теории. Великоханьский шовинизм пекинских руководителей, являющийся почвой для многих уродливых явлений в Китае последних десятилетий, уничтожил многие иллюзии. Страны Индокитайского полуострова в пекинской дипломатической игре, как и во времена императоров, оставались «буферной зоной», которой можно было прикрывать, а при необходимости и расплачиваться в любых формах за неприкосновенность Срединной империи.
Из «Белой книги» МИД СРВ «Правда о вьетнамо-китайских отношениях за последние тридцать лет» явствует, в частности, что в руководстве КНР еще в 1953 году, до ухода из Вьетнама французского экспедиционного корпуса, находились политики, которые, стремясь выторговать для себя определенные преимущества, соглашались с планом прекращения войны в Индокитае, исключавшим политическое урегулирование, то есть оставлявшим за Францией формальное право на бывшие колонии — Вьетнам, Лаос и Камбоджу. Да и позже, во время Женевского совещания в июне — июле 1954 года в Пекине считали, что при выработке соответствующих соглашений вьетнамцам следовало бы отказаться от Ханоя, Хайфона и шоссе номер 5, соединяющего эти города.
Оговоримся сразу: циничная игра велась скрытно от рядовых китайских коммунистов, рабочих, крестьян и всех подлинных друзей вьетнамского народа, национально-освободительная борьба которого надежно прикрывала освободительную борьбу и в самом Китае с южного фланга. Еще за много лет до этих событий — 29 октября 1938 года — газета «Зян Тю», орган Политбюро Коммунистической партии Индокитая, писала: «Помощь Китаю — обязанность поборников свободы и мира. Помощь Китаю— неразрывная часть всего нашего дела защиты Индокитая. Перед лицом невзгод взаимопомощь в нынешний час нужна, как никогда…» И тысячи китайских повстанцев, спасаясь от преследователей, находили пристанище у вьетнамских крестьян-собратьев по другую сторону границы.
Но история боевой солидарности революционеров и народов двух стран совершенно с иных позиций рассматривалась специалистами дипломатических и разведывательных служб КНР, которыми ведает заместитель министра иностранных дел Хань Няньлун, приезжавший в Ханой весной 1979 года. В возглавлявшейся им делегации, кстати говоря, находилось немало бывших хуацяо, занимавших известное положение в Хайфоне и приграничных вьетнамских провинциях. Гости изучали причины, приведшие Вьетнам к потере независимости и восстановлению ига китайских мандаринов в XV веке: глубокий кризис феодального общества, развал и застой в сельском хозяйстве, активные подрывные действия «пятой колонны» пекинского двора в самом Ханое. Как же хотели пекинские лидеры найти хотя бы малейшие аналогии этому прошлому в нынешнем, новом Вьетнаме! Приходится только удивляться рутине их политического мышления, нежеланию видеть достижения южного соседа, ставшего единым социалистическим государством, чей народ, сплоченный вокруг коммунистической партии, сильный поддержкой братских народов, никогда не откажется от выбранного им пути развития. Да и методы, которые Пекин намеревался использовать на первом этапе прямого вмешательства во Вьетнаме, восходили по своему характеру к тому же средневековью, напоминали традиционный китайский бокс «кэмпо» и приемы каратэ с каскадом обманных движений, устрашающими гримасами, беспорядочными ударами.