Процесс натурализации китайских иммигрантов во Вьетнаме искусственно прервала yачавшаяся в 1858 году французская колонизация. Осуществляя принцип «разделяй и властвуй», заморские резиденты предоставили конгрегациям хуацяо ряд привилегий. Китайцев использовали в качестве сборщиков риса для вывоза на экспорт и торговцев товарами французского производства. Компании колонизаторов и воротилы из конгрегации хуацяо, таким образом, делили дивиденды. Постепенно нарождалась компрадорская буржуазия, в основном китайская, тесно связанная экономическими интересами с колонизаторами. Хуацяо был предоставлен статус, ставивший их выше коренного, вьетнамского населения.
9 июня 1885 года представители Франции и Китая подписали в Тяньцзине договор о мире и торговле и 25 апреля 1886 года — торговую конвенцию. Согласно последнему документу, китайцы, живущие во Вьетнаме, будь то колонисты или солдаты, получали право владеть землей, строить, торговать, открывать фирмы и иметь склады. В обмен Цинский двор, претендовавший на «традиционную» вассальную зависимость Вьетнама от «Поднебесной империи», «уступал» французам земли северного Индокитая. Договоренность эта отражала тогдашнее реальное соотношение сил колонизаторов и дряхлеющей империи в их столкновении из-за того, что им не принадлежало. Но, как бы там ни было, расплачивались друг с другом обе стороны за счет Вьетнама и его национального суверенитета.
16 мая 1930 года французское и китайское правительства подписали Нанкинский договор, по которому хуацяо в Индокитае могли пользоваться, если пожелают, статусом иностранцев, то есть не подлежать местной вьетнамской юрисдикции. Чтобы заставить гоминьдановские войска, оккупировавшие северные провинции Вьетнама в 1945 году для разоружения, согласно решению Потсдамской конференции, японской армии, «вернуть» территорию, Франция, не имевшая никакого права выступать от имени Вьетнама, провозгласившего независимость, подтвердила 28 февраля 1946 года действие Нанкинского договора. Между Чан Кайши и Парижем была достигнута, по существу, та же договоренность, к которой стремился потом, в 1954 году, и Чжоу Эньлай. Хайфон предполагалось, подобно Гонконгу, объявить открытым городом. Китайские граждане получали права беспошлинной торговли во Вьетнаме, свободного перемещения и занятий политической деятельностью. Вплоть до 27 мая 1949 года китайцы могли пересекать границы Вьетнама, Лаоса и Камбоджи, в соответствии с договоренностью с французскими колониальными властями, без предъявления каких-либо документов.
Период наивысшего расцвета китайской компрадорской буржуазии в Индокитае и в особенности в южных провинциях Вьетнама и Сайгоне — годы американской интервенции. Хуацяо Шолона монополизировали минимум 80 процентов торговых, промышленных и банковских компаний. Появились китайские «короли» цемента, железа, консервов, риса, колючей проволоки, одежды, в том числе обмундирования… Их семьи устанавливали тесные контакты с марионеточными генералами и министрами. У военно-бюрократического режима Сайгона, порожденного неоколониалистским вмешательством, оказались общие интересы с компрадорской буржуазией хуацяо. Крах антинародного режима, воссоединение Вьетнама, социалистические преобразования в южных провинциях полностью подорвали положение китайской торговой и финансовой буржуазии. А это наряду с твердым курсом правительства СРВ на укрепление национального суверенитета, его нежеланием уступить нажиму и диктату Пекина, решительным отпором полпотовской агрессии на юго-западных границах китайские руководители посчитали для себя «вызовом»… В августе 1978 года, принудив многие семьи хуацяо сорваться с насиженных мест, а затем внезапно закрыв на своей территории контрольно-пропускные пункты перед ними, власти КНР рассчитывали создать для Вьетнама непреодолимые трудности. На ханойском вокзале, где сконцентрировались тысячи людей, оказавшихся в ловушке, — назад ехать некуда, поскольку все распродано, а переход границы стал невозможен, — пекинская агентура спровоцировала вторую волну беспорядков. Разгрому подверглись прежде всего гостиницы, где остановились будущие реэмигранты. Хулиганы ринулись па железнодорожные пути ханойского центрального вокзала, в прилегающие к нему улицы. Словно по бикфордову шнуру, сигнал к бандитским выходкам передавался по железнодорожной ветке до Лаокая. В другой пограничной провинции — Лангшоне — десятки хуацяо бросились на вьетнамских пограничников с палками и ножами.