— Мне задела её фраза: «Вы додумались». И сказано оно было в таком ключе, словно мы обычная шайка бандитов, которые вдесятером решили напасть на сотню рыцарей. Следует знать, леди, что Вы находитесь на корабле «Серебряный ворон» — гроза морей. Ей бы следовало хоть немного повести себя как мышь, ибо в наших руках её судьба.
— Сделаю вид, что ничего не слышала, а то вы решите, что я слишком много знаю, и сбросите к акулам, — Валанди заткнула уши и бросила насмешливый взгляд на Сектара.
Все её знания о пиратах заканчивались на приключенческих романах о них, возможно, поэтому она не видела в них угрозу, а всего лишь мужчин, которые рано или поздно не устоят перед ней. Однако, о «Серебряном вороне» она что-то слышала, но не могла вспомнить.
— Я вам премного благодарна, что вы позволили мне сохранить честь, — опустила она руки, — но я правда ничего не знаю о ваших пиратских делах. Это случайность, что я попала сюда. Так почему бы, раз уж нам всем не нравится такое стечение обстоятельств, не разойтись в ближайшем порту?
Сектар сохранил лицо на её детские игры, но, честно, внутри он кипел яростью. Лишь манеры, привитые ему в детстве заставили не взять её за волосы и не ударить об стол. Гинтар заметил настроение брата и поторопился встать между ним и леди. Он-то понимал, какими те могут быть ветряными.
— Сектар, отчего бы тебе не проверить команду? Они там явно возбуждены появлением женщины на борту. Как бы не стали опять голосить о скорой беде.
Сектар смерил девицу строгим взглядом, но согласился, что быстрее потеряет лицо, если останется с ней. А немного остыв снаружи, до него дошло и то, что знал Гинтар — молодые богатые женщины ничего не знают о пиратах. Начитаются в книгах, а потом мечтают о славном добром пирате, который будет бороздить с ней океаны. Значит, надо будет ей показать, чем обычно заняты пираты. Пусть побудет на верхней палубе, когда «Серебряный ворон» будет брать другой корабль.
В это время Гинтар пододвинул к Валанди стул и сел на него, взглянув на девицу строгим и серьёзным взглядом.
— Миледи, Вы, кажется, не догадываетесь, в какое положение попали. Мы Вас никуда отвозить не будем. Пиратские корабли — не пассажирские с курсом от пункта А в пункт Б. Вам придётся жить с нами до тех пор, пока Вас не спасут, что мало вероятно — наше судно оборудовано по высшему классу, либо пока Вы не порвёте нервы моему брату, и он не скинет Вас за борт.
— Значит, вы меня не оставите, когда в порт зайдёте?
Валанди захлопала глазками, все ещё не веря в это. А когда до нее всё-таки дошло, что она так легко не избавится от неприятной компании, ее мозг заработал с удвоенной силой, чтобы обеспечить себе хотя бы безопасное пребывание на этом судне. А то правда выкинут, как корм рыбам, или ещё хуже — попадет в лапы к матросне. И кто стал первым претендентом на ее защитника?
— Что же мне делать, сестрица? — ужаснулась она, а затем перевела испуганный взгляд на Гинтара. И не догадаешься, что отчасти это была игра, но лишь отчасти. — Раз такое дело, может, дадите мне пару советов, как не довести Вашего брата и остаться в живых и невредимых на этом опасном судне?
— Просто не задирайте нос, леди, — пожал плечами Гинтар. — Злость моего брата поднимается всегда, а вот опустить её не в силах даже я. И когда его злость достигнет определенного уровня…
Гинтар изобразил пальчиками человека, шагающего по невидимой дорожке, который остановился, два раза прыгнул и полетел вниз, а Гинтар забавно так сделал лицо рыбой:
— Буль-буль, леди, — это должно было немного успокоить её, как ему казалось. — Просто всегда помните, что для него Ваша жизнь не стоит ничего, а пока Вы на судне, Вы всего лишь обуза, которую нужно кормить. Пока Вы добра и мила с ним и не острите на язык, то можете быть спокойны за свою честь и безопасность. Таков «взаимный обмен» на корабле.
— Ладно, если мне всего лишь надо быть милой и помалкивать, это я могу, — она тоже пожала плечами и улыбнулась настолько мило, насколько это вообще было возможно. — Если я обуза, могли бы просто отпустить меня, — буркнула она, отворачиваясь. — И много меня кормить не надо.
И тут желудок Валанди издал тот самый звук, отчего она густо покраснела и опустила голову, хватаясь за живот.
— Моё терпение тоже не безгранично, — хоть и было сказано это с улыбкой, но в голосе чувствовалась сталь. — Я, хоть и судьба привела меня к пиратской жизни, прежде был из очень состоятельной семьи. И я не привык, чтобы со мной фамильярничали, тем более женщины.
Он поднялся, и хоть сталь в голосе при следующих словах стала менее заметна, глаза были серьёзными. Что ж, зато ясно было одно — у этого брата уровень злости хоть умел падать сам собой.