На этом записи обрываются. Согласно обычаю древних скифов, вместе с умершим вождем похоронили и его законную супругу.
(очень средние века)
По профессии он был дровосек. Аккуратный, исполнительный и трудолюбивый работник. Поднимался он чуть свет и, поцеловав спящую жену, уходил в лес. А когда возвращался домой, по черепичной кровле его хижины уже скатывались первые капли росы.
Он часто благодарил бога за свое хорошее место, за то, что семья живет в достатке, жена ходит в чистом белом передничке, а с розовых лиц ребятишек не сходят улыбки.
Правда, он не особенно разбирался в сортах древесины и никогда не задумывался, что находится дальше опушки леса, но зато мог с одного удара свалить самое крупное дерево, а его вязанки хвороста напоминали букеты цветов — такими они были изящными и красивыми.
Он выходил на работу в любую погоду. Даже сегодня, несмотря на холодный дождь и пронизывающий ветер, он, как всегда, точно в назначенное время, доставил на церковный двор аккуратные вязанки хвороста.
И благодаря его исполнительности ровно в восемь часов утра на городской площади был сожжен известный еретик Джордано Бруно.
1970–1980
Семидесятые! Годы расцвета застоя! Время, когда Леонид Ильич хватал с неба звезды и вешал их себе на мундир. Десятилетие, когда мы продавали за границу все, что нельзя, и покупали там все, что можно. Период, когда у них был бум, а у нас — БАМ.
В этот бурный исторический момент вряд ли кто обратил внимание, что бывшие соавторы Курляндский и Хайт разошлись и начали писать самостоятельно, собираясь вместе лишь для продолжения сериала “Ну, погоди!” Не ищите в нашем разводе каких-то сенсационных причин. Просто наступает время, когда каждый писатель хочет сказать что-то свое. Не обязательно хорошее, но свое.
Очень точно об этом сказали тоже разошедшиеся соавторы Арканов и Горин: когда литератор пишет “Выхожу один я на дорогу”, — это поэзия. А когда “Мы вдвоем выходим на дорогу”, — это уже разбой.
В этот раздел вошли рассказы, написанные мной для “Клуба 12 стульев”, монологи, сценки и пародии из программ Г. Хазанова “Мелочи жизни", “Очевидное — невероятное’’ и программы Е.Петросяна “Доброе слово и кошке приятно”.
ДУЭЛЬ
Экономист Глухов в присутствии трех свидетелей назвал плановика Мухина дураком. Это рядовое событие вызвало совершенно необычные последствия. Плановик Мухин в присутствии тех же свидетелей вызвал Глухова на дуэль и гордой походкой удалился к себе в отдел.
Весть о дуэли в несколько минут облетела все учреждение. В коридорах, курилках, на лестничных площадках все разговоры были только о дуэли.
— Это же надо: взял и вызвал! Я его просто уважать начала.
— Оставьте! Какая может быть дуэль в наше время? Поговорят и разойдутся.
— Не скажите. Он упорный. Пока своего не добьется…
— Добьется он. Строгача с занесением.
Разговоры не стихали до обеда. А в обед к Мухину поднялся сам председатель месткома Петренко.
— Послушай, Мухин, — сказал он. — Тут разные глупости болтают. Будто ты Глухова на дуэль вызвал.
— Это не глупости, — спокойно ответил плановик. — Это правда.
— Ладно тебе, — усмехнулся Петренко. — Взрослый человек, с инженерным дипломом…
— Именно с дипломом. И оскорблять себя никому не позволю.
— Хорошо-хорошо. Если ты настаиваешь, давай мы его на местком вызовем, проработаем.
— Местком здесь ни при чем. Он же не его дураком назвал, а меня. Тут задето мое достоинство.
— Слушай, какое может быть достоинство в нашем учреждении? И какая дуэль? На арифмометрах, что ли?
— Условия дуэли я изложу письменно, — сказал плановик и гордо отвернулся к окну, показывая, что разговор закончен.
К концу рабочего дня условия дуэли были выработаны и подписаны обоими участниками. Выглядели они так: в девять часов вечера в квартире Мухина противники занимают места. Каждые пять минут секунданты наливают, а дуэлянты выпивают по стакану чистой воды. Первый, кто откажется продолжать дуэль, считается проигравшим и должен подать заявление об уходе. Условия окончательные, и примирение невозможно.
В девять часов вечера в доме Мухина противники заняли места на кухне. Один из секундантов взял стакан и открыл кран. В трубе что-то засвистело, забулькало, и вместо воды кран испустил тяжелый, продолжительный вздох.