Я скалывал лед почти всю ночь.
Для мерзких чародеев убрать за собой каток раз плюнуть, но нет, они никогда не опустятся до такого. Тяжелым трудом, наподобие долбления льда, должен заниматься дворник. То есть, я.
К утру я так устал, что присел отдохнуть у старой вишни, окруженной маленьким газончиком. Она украшала собой пустынный двор и росла здесь со дня основания академии. По крайней мере, так гласила местная легенда.
Древний, скрюченный ствол показался мне теплым. Солнце еще не встало, и я решил, что могу минут десять отдохнуть.
Двор обступали двухэтажные постройки для проведения занятий. Серо-зеленые, обросшие мхом и вьюном, они выглядели по-домашнему уютно. Создавали ощущение покоя, как в том дворе, где я провел детство. Трава на газоне обволакивала мягкой периной…
Когда я проснулся, студиозусы уже шли на занятия. Скользили по остаткам льда и весело смеялись. Конечно, сил у них хоть отбавляй, вместе с воскресеньем, праздник урожая растянулся на целых три дня. Все это время академия пустовала, кроме меня и старого привратника, в древних стенах не обреталось ни одной живой души. Оставили бы хоть одну. Пусть даже неживую, лишь бы она умела готовить или обладала ключами от продовольственного склада, хотя бы от столовой. Там, при желании, можно найти много вкусного. Только гнусным магам плевать на несчастного дворника. Поэтому в академии за три дня ни живых, ни мертвых душ, ни ключей, ни еды не оставляли.
Я не ел все праздники. Голод сводил меня с ума, а скалывание льда на протяжении ночи не особо прибавляло хорошего настроения. Зачем они так со мной, ведь у меня специфическая конституция. Мне противопоказан голод.
Проклиная директора, декана стихийного факультета и всех студиозусов вместе взятых, я побрел к себе в каморку. Одно грело мой пустой желудок. Скоро будет завтрак, и я, наконец, смогу набить свое брюхо и успокоиться. Расслабиться и немного отдохнуть. Днем я не работаю, слишком много снующих туда-сюда академиков, ни двор подмести, ни мусор выбросить.
Я медленно перебирал ногами, поглощенный мыслями о еде. Я почти чувствовал вкус зерновой каши, которую давали по утрам в понедельник. А после праздника урожая, наверняка, подадут свежий салат с овощами. Может, после академиков останется кофе с тростниковым сахаром, а если сильно повезет еще и немного сливок.
Я так размечтался, что не сразу обратил внимания на громкий хохот, смахнувший весь налет приятных вкусовых фантазий. Обернувшись, я увидел столпившихся у вишни студиозусов. Они весело хохотали, пока в небо не ударили разноцветные искры. Самых непонятливых прочь погнали деканы при помощи магических оплеух, воздушных шлепков и прочих чудодейственных элементов воспитания. Когда толпа рассеялась, я увидел лежащего на спине директора. Он поскользнулся на не сколотом мною льду.
В то утро, поэтично хмурое и по-осеннему тоскливое, меня выгнали с работы. Со мной это происходило постоянно. Как говорили мои предыдущие коллеги, я страдал скверным неуживчивым характером, неуместно дополненным бестолковостью, нерешительностью и ленью.
Я с такими рекомендациями не согласен, но мое мнение никого не волнует.
Старый привратник, сидящий у ворот, хмуро пожал мне руку. По его, сморщенному от времени, лицу чистосердечность не определялась, но пожелание звучало искренне.
— Найди свой путь, хотя бы в одном из тридцати миров. — сказал он.
— Тебе-то хорошо. — пробормотал я, удаляясь от забора академии. — Будь во мне хоть толика волшебной силы, я бы не нанимался мести дворы и таскать тяжести.
Справедливости ради стоило отметить, что привратник в области магии особыми способностями не впечатлял, из-за этого и провел большую часть своей длинной жизни в воротах академии. Его волшебных сил хватало лишь на поджигание одежды у навязчивых зевак, да на пропускные магические метки гостям академии.
Подавив желание обернуться, я побрел вверх по улице. Была бы во мне хоть чуточка магии, я бы и ногами не шевелил. Щелкнул пальцами, и брусчатка понесла меня в нужном направлении. А когда нет чародейства, сколько не щелкай, лишь мозоли набьешь.
Из таверн и ресторанов соблазнительно пахло разнообразными вкусностями, но в моих карманах не звякала даже самая ничтожная мелочь, а во всех отношениях привлекательный завтрак академии стал более для меня недоступен.
Вздохнув и облизнувшись, я решил свернуть подальше от заманчивых заведений с их ароматами и двинуться к порту. Если бы я не боялся плавать, непременно бы нанялся на корабль. Уплыл бы в другой, более гостеприимный, мир. А так остается пойти портовым грузчиком.