Джон незаметно кинул взгляд на чучело, и показалось в темноте, что шевельнулось оно. А если и не чучело это вовсе? Слишком уж мерзкое, как скалящееся - может, там подельник старухи как раз и прячется рядом с сараем...
- Ты взмок весь, - сочувственно прошамкала старушка, хоть чем дольше Джон смотрел в ее зеленые глаза, тем больше в этом сомневался. - Пойдем в дом, еще воды налью.
Затушив сигарету, Джон напряженно кивнул. Бежать смысла нет, а вот в доме и потяжелее что найти можно. Отбиться сможет, если повезет. Вслед за старушкой Джон осторожно прошел на крыльцо - доски скрипнули, заставляя вздрогнуть.
Мэгги открыла старую дверь - полумрак окутывал ферму изнутри, только блики луны из щелей в стенах пробивались - и переступила порог, но так неудачно, что зацепилась за длинный подол юбки.
С протяжным «ох» Мэгги рухнула на деревянные доски, в тот же миг Джон захотел рвануть, куда глаза глядят, но вдруг разглядел за задравшейся юбкой старческую кожу - с пятнами, морщинами, скукожившуюся всю. Да и боль искренняя отразилась на лице - молодые так не кривятся, точно не кривятся.
В тот же миг как пелена спала: и стыдно, и смешно, и спокойно сразу стало Джону. Ведь придумал не пойми что из-за какой-то газетенки глупой! Хорошо, хоть старушку чем тяжелым не стукнул! Испугался атмосферы жуткой, тоже мне! Будто ферм старых никогда не видел.
Джон подскочил к Мэгги и помог подняться. Костлявая рука слабо, еле-еле, обхватила его плечо, а в глазах-болотцах заблестели слезы.
- Спасибо, - прокряхтела старуха, и благодарности в голосе столько было, сколько Джон за всю жизнь не слышал. - Помоги до стула дойти.
Ферма и страшной сразу перестала казаться, старой - да, разрушенной - да, но до этого Джону виделась чуть ли не адским логовом, а обычное чучело в поле - убийцей, даже мурашки по коже пробегали, а сейчас лишь жалость в огрубевшем сердце проснулась. Хоть и самому скоро предстоит в похожей лачуге жить - долги никуда и не делись же.
Поломанная машина, холод, ферма и банда отвлекли от тяжелых мыслей, но стоило увидеть разруху, как все вспомнилось: и угрозы, и что в кармане последняя пара баксов осталась, и что жить негде и не на что.
Мэгги, тем временем, отсиделась и, с трудом переставляя ноги, дошла до кухонного столика, где стоял графин с водой. Джон отрешенным взглядом наблюдал за ней.
- А сын у меня все-таки хороший, - продолжила Мэгги. - Очень хороший. Деньги мне постоянно шлет. Не подумай, что мать совсем забыл. Только куда эти деньги девать? Я и не хожу никуда, ничего толком не покупаю. Все свое. А он шлет и шлет. В комод только и складываю. Лучше бы на себя тратил. А то такие большие деньги...
Джон невольно дернулся. В голове тут же, будто только этого и ждала, мелькнула шальная, подлая и до того грязная мысль... Нет-нет. Джон замотал головой, стараясь вытолкнуть глупости из головы. Нет. Конечно, он не сможет так поступить со старушкой! Как только такая мысль пришла.
Мэги продолжала говорить о сыне, но Джон не слушал: он смотрел на разрушенную ферму, на пыль, грязь, пустые полки для продуктов, и руки его начали подрагивать...
«Форд» быстро ехал по ночной трассе - не новая, но зато целая шина в сарае нашлась. Джон не осознавал, что делает, просто бездумно вдавливал педаль. Перед глазами проносилась не безлюдная трасса - нет, Джон видел лишь два зеленых болотца. Только уже не живые, без плавающей тины страхов. Два остекленевших болотца на старческом, ничего не понимающем лице.
Машина все ускорялась и ускорялась, и Джон надеялся, что слетит с трассы и разобьется насмерть, а еще очень жалел, что это не оказалась та самая банда.
Впереди показалось знакомое кукурузное поле и скалящееся чучело. Теперь Джону точно казалось, что оно зло смеется над ним...
В кошельке прибавилось тридцать пять баксов - такие большие деньги для Мэгги.