Как же тесен этот мир.
Занеся чемодан в узкий коридор, Ран ткнул пальцем в сторону двери пустующей комнаты, после чего снова посмотрел на Эрику и лаконично объяснил:
— Твоя комната.
И, не дожидаясь её реакции, вернулся в свою комнату. Его тоже безбожно клонило в сон, как-никак вторые сутки на ногах, а после того, как он выполнил поставленную цель — дождался папину дочку от второго брака, быстро выключил компьютер и завалился на расправленную постель, проваливаясь в сон.
========== Старший братик с замашками нудиста… ==========
Эрика осталась стоять в коридоре, глядя на закрывшуюся межкомнатную дверь, за которой исчез старший брат. Минуты шли, а дверь даже не думала снова открываться: Ран явно не горел желанием познакомится с ней поближе. Впрочем, это даже к лучшему. У неё и у самой не возникало энтузиазма общаться с остановочным хамом, лишённым всякого чувства такта. Неужели так сложно было накинуть кофту перед тем, как пойти открывать дверь?
После такого радушного приёма, Эрика уже начинала жалеть, что согласилась на уговоры родителей. Жить с ним — явно плохая идея. Ран ни разу не внушал доверия; скорее, живя одна, она будет в лучшей сохранности, чем под боком у него.
Но, с другой стороны, таких гостеприимных личностей ещё поискать надо. Её вовсе не расстраивало отсутствие речей о том, чтобы она чувствовала себя как дома, чтобы располагалась и тому подобного, поэтому у них даже был шанс ужиться, если они так же усердно продолжат делать вид, что не замечают присутствия друг друга в квартире.
Оттащив чемодан в свою комнату, она достала телефон и взглянула на время. Всего половина седьмого утра. По привычке Эрика мазнула большим пальцем сверху-вниз по сенсорному дисплею и активировала крайнюю иконку со знаком «Wi-Fi». Все сети в доме оказались запароленными — кто бы сомневался. Но одна всё же смогла ухватить её внимание своим необычным названием: «Хочешь сыграть в игру?»
Похоже, в этом доме жил фанат «Пилы». Эрика не удивилась бы, если бы им оказался странный братец, учитывая его эпатажную внешностью.
***
Облокотившись на высокие перила железного моста, Эрика скользила скучающим взглядом по рябой от проплывающих уток глади воды. Река бурлила в метрах двадцати под ней, а по бокам на пристани сидела пара рыбаков, ловивших мелкую и больную рыбу исключительно ради удовольствия, отпуская её потом либо скармливая вечно снующим неподалеку котам, давно прознавшим о золотой жиле.
Вода в реке бежала мутная и грязная. Многие заводы спускали в её сток отходы производства, не желая урегулировать вопрос по закону. Иногда, стоя на этом же самом месте, Эрика любовалась переливающимися всеми цветами радуги масляными пятнами, что, подчиняясь неторопливому течению реки, медленно плыли к ней навстречу, а затем растворялись где-то под ногами.
Возвращаться в квартиру Рана совсем не хотелось. В душе засело странное тревожное чувство, больше похожее на страх. Его глаза – тёмно-карие и холодные, что при первой встрече, что при второй, несмотря на еле заметные улыбки и смешки в голосе, совсем не внушали доверия.
Но выбора особого у неё не было.
Перед тем, как отправиться в школу, Эрика не стала предупреждать Рана о своём уходе. Смылась по-тихому, естественно, не заперев за собой дверь – ключ ей пока никто не выдавал. Мысль о том, что он мог не заметить её отсутствия в квартире, вполне укладывалась в голове. А вот то, что Ран даже дверь не проверил – казалась совсем абсурдной.
Осторожно дёрнув дверь за ручку, она замерла, глядя на образовавшуюся щель. Не закрыл. Всё это время. Пока Эрика училась, а затем бродила по городу, заворачивая в кофейни и тематические магазинчики, убивая время. Откровенно шокированная, она медленно зашла в прихожую, а затем последовало стремительно накатывающее раздражение и полное разочарование в Ране как в человеке, на которого можно положиться. Нет. Ну, чем думали родители, подселяя её к нему? Они наверняка решили поиздеваться, подсунув ей пустоголового и совершенно безалаберного братика.
Скинув рюкзак, Эрика положила его возле тумбы в прихожей, сняла верхнюю одежду и направилась прямо по длинному коридору, что заканчивался высокой круглой аркой. Она успела обследовать квартиру перед уходом в школу, хоть ей и попался экскурсовод из рук вон плохой. И знала, что за аркой начиналась большая кухня-столовая.
Вся немногочисленная посуда — как и ожидалось, перепачканная — лежала в мойке. И чтобы попить чаю, Эрике пришлось в первую очередь её перемыть. А затем долго рыскать по полкам шкафчиков в поисках заварки. В конце концов, она нашла круглую жестяную банку с рельефными иероглифами, чай же в ней был странный на вид: не тёмно-коричневые, практически чёрные рубленные листья, а какие-то зелёные катушки, странно пахнущие древесиной и цветами.
Отыскав сзади на банке наклейку с переводом, она узнала, что чай – бирюзовый с женьшенем, и заваривать его необходимо при семидесяти пяти градусах. Как будто у неё под рукой был кухонный термометр. Ничего, и обычным кипятком заварится — не растает.
Но, как только Эрика села за стол с греющей пальцы кружкой и попробовала заморский чай, её лицо сморщилось, точно на язык попал сочный ломтик лимона. Так называемый бирюзовый чай оказался редкостной отравой, настолько невкусным, что таким только нежеланный гостей травить следовало. Зачем ему такой отвратительный чай? Вряд ли братец сам его купил.
Дверь, ведущая в комнату Рана, тихо раскрылась, и босые ноги зашлёпали по ламинату. Эрика отвернулась к окну, с самым непринуждённым видом разглядывая магистраль, забитую машинами. Она отчётливо слышала, как Ран зашёл в кухню, клацнул по кнопке на электрическом чайнике и залез в полупустой холодильник.
— Слышь, мелкая.
Медленно повернув голову, Эрика обомлела. Он стоял в метре от неё практически голый, одни только боксёры скрывали выпирающее хозяйство тонкой хлопчато-синтетической материей.
Ран поднял руку, приоткрывая лоток, где предполагалось храниться яйцам, и крепкие упругие мышцы на руке заиграли, а многочисленные татуировки от самой груди до запястья причудливо затанцевали на коже.
— Похавать ничего не притащила?
Захлопнув бесполезный холодильник, он двинулся к мойке и когда, заметил перемытую посуду, то одобрительно хмыкнул.
— Может, ты нормально оденешься? А не будешь полуголым ходить, — сдержанно возмутилась Эрика, уткнувшаяся взглядом в чашку. Смущаясь даже тому, что видела боковым зрением.
— Это я ещё замёрз, — усмехнулся Ран.
Насыпав в чистую кружку пару чайных ложек кофе, он залил её до краёв кипятком. А затем повернулся к ней лицом, облокотившись задом на столешницу гарнитура.
— Обычно девчонки твоего возраста куда раскрепощённее. Ну, знаешь, гормоны прут полным ходом. И они не то что чужого тела смущаются, но и своё продемонстрировать совсем не прочь. А то, как в кровать рвутся, то вообще отдельная история, — по голосу отчётливо слышалось, как его забавляла реакция Эрики. И он явно пытался добавить дровишек в их и без того проблемные отношения.
Она вскинула на него упрямый взгляд, кричащий о том, что ей нечего смущаться. Но Ран буравил её таким красноречивым взглядом, а затем он ещё и нижнюю губу закусил, так эротично посасывая серебряное колечко пирсинга, что Эрика в миг покраснела. А он ухмыльнулся в поднесённую ко рту кружку.
— У тебя проблемы, кроха? — таки решил уточнить Ран. Как будто дурачок и ни черта не понимает.
— У меня имя есть, — сквозь зубы прошипела Эрика. Теперь её всё в нём бесило. Не только чересчур пристальный взгляд, нарушающий все приличные рамки, но и то, как он нарочито небрежно поправлял длинную смолисто-чёрную чёлку. Альфа-самец недоделанный.
— Да-да, помню. Милика?.. Или как-то так.
— Эрика, — спокойно поправила она, хотя всё нутро кричало и полыхало желанием послать придурка куда подальше.
Эрика уже поняла, что он задумал. Насмехаться, заигрывать и ёрничать, чтобы вывести человека из себя – похоже, его любимое занятие. Однако Рану предстояло изрядно постараться, ибо её резервуар терпения имел колоссальные объёмы.