– Чуток еще.
– Ну, доскажу. Полгода минуло, вряд ли больше, и приехали в поселок Псы. Жеребцы высокие, откормленные. А всадники бледные с глазами ледяными. Вроде и на людей похожи, а все одно – нежить. И не навь они, и не призраки, и не души неупокоенные, и не умертвия, а то, чему названия нету. Первым ехал статный, весь в черном, только пояс серебром проклепан, а на поясе меч, какими наши прапрапрадеды воевали. Перед таким захочешь не захочешь, а шапку снимешь. По правую его руку держался парень неприметный, одетый простенько. По лицу вроде молод, но седина в волосах. Захлопали ставни, попрятался народ, и только одна женщина стала у Псов на дороге. Мать Арсения. А как подъехали Псы, глянула она и упала в беспамятстве.
Дед замолчал, и Фаддейка недовольно завозился.
– Говорили потом: мало ли что с горя почудится. Да только никогда она больше в церкви за сына своего свечку не ставила. Ни за здравие, ни за упокой.
– Ну а ведьма?
– А что ведьма? Видели люди, как шла она меж Псов к полю, да не своей волей шла, а точно на канате ее тащили – за горло хваталась и хрипела. Что уж там было, никто не знает. Остался круг в траве вытоптан, а в кругу том тело. Видно, сильно корежило ведьму перед смертью: зубы оскалены, пальцы в кровь ободраны. Там на опушке ее и прикопали. – Дед повел рукой в сторону далекого леса.
– Нет там никакой могилы, – решился возразить Семка.
– Конечно, нет, ее сразу с землей сровняли. На следующий год травой заросла, не найдешь. Вроде и кончилось все, а зарок с тех пор в поселке: мальчиков Арсениями не называть.
Фаддейкин отец потянулся к костру и начал выкатывать клубни.
– Дед, – спросил Семка, – а ты сам-то Псов видел?
– Много будешь знать… Пацаны, кто за водой?
Фаддейка противно засмеялся, показывая пальцем:
– Он не пойдет, он сдрейфил.
– Я? – рассердился Вейка, вставая.
– На косу ступай, – махнул дед Назар. – Там почище.
Стоило отойти от костра, и накрыло темнотой, только метелки ковыля серебром отливали. Вейка посмотрел на тот берег: ивняк качался под ветром, полоскал ветки. Двигались тени, а может, и правда стоял кто безголовый.
– Ерунда. Бабкины сказки, – прошептал Вейка.
Пошел к воде, нарочно громко звякая ведром.
Густая трава поредела и сменилась песком, остывшим к ночи. Мурашки побежали по ногам.
На косе было светлее – в воде отражались лунные блики. Вейка задрал голову: нависало над головой небо, тяжелое от звезд. Вот одна сорвалась и покатилась, быстро-быстро. Обмирая от страха и собственной дерзости, Вейка шевельнул губами:
– Хочу увидеть Псов!
Канула за горизонт звезда, ударилась о землю, и рябь пошла по реке, сминая лунное отражение.
Его провели в кабинет на первом этаже. Окна выходили на внутренний двор, но все равно были зашторены и для надежности скреплены булавками. Горели лампы – очень ярко, не оставляя места теням. Пахло валерианой.
Вдоль стены стояли семеро. Матвей глянул мельком, не желая всматриваться в лица.
За спиной шуршали голоса. Резко щелкнул затвор фотоаппарата.
– Я не понял, – повернулся Матвей к сопровождающим, – что за толпа? Господин офицер, достаточно вас и пары охранников. Остальных вон. Журналистов – в первую очередь.
– Я представляю муниципалитет, – веско сказал мужчина в дорогом костюме. – В мои обязанности…
– Не входит контролировать работу л-рея.
– Вы находитесь в городе…
– Который и так далее, и так далее, – скучно закончил Матвей. – Будьте любезны, закройте дверь с той стороны. Или уйду я.
У представителя муниципалитета дернулось лицо.
– Вы не можете уйти. Ваш долг и ваша обязанность – приступить к работе.
– Что ж вы такие одинаковые. – Матвей отвернулся от чиновника. – Юджин, у тебя никакого журнальчика нет? Я почитаю, пока господин офицер выполняет инструкцию. И заодно объясняет, что является обеспечением исполнения предписаний.
Юджин посмотрел укоризненно.
Народу в комнате поубавилось.
Матвей еще подождал, засунув большие пальцы в карманы джинсов и покачиваясь с носков на пятки. Жарко. Хорошо бы вечером искупаться. Речку они проезжали – на песчаном берегу возились с лодкой пацаны, выше по течению виднелась заводь с мостками.
Офицер спросил подчеркнуто вежливо:
– Господин л-рей, что-нибудь еще?
– Бочку мороженого, – пробормотал Матвей. – Нет, спасибо, ничего.
Он взял ближайшего меченого за руку. Кожа холодная и влажная, как у лягушки. Всего-то погодник, слабенький, а трясется, точно завтра же ликвидация. Матвей брезгливо вытер пальцы о джинсы.
Следующий. Только считал печать, и покатился колючий шарик вдоль позвоночника. «Как же они меня достали!» – с тоской подумал Матвей. Ну, конечно, скоро завершится инициация. Слюна во рту стала кисловатой, с металлическим привкусом крови.