- Не двигаться! Кто вы такие?
- Успокойтесь, капитан, я оберштурмбаннфюрер Клетц, особый уполномоченный при отделе "Заграница", а это обер-лейтенант Либель.
Капитан поднял пистолет.
- Документы на стол!
- А вы молодец, Шварцбрук, - улыбаясь, сказал Клетц, - я не понимаю только, как вас, такого осторожного человека, занесло в это заведение. Но, впрочем, я не обвиняю вас, оставим это между нами.
"Циклон"!.. Либель, предъявите капитану удостоверение.
- Не надо, - сказал капитан. - Достаточно пароля. Но послушайте, как вы меня нашли?
В разговор вступил Либель.
- Это только благодаря проницательности господина оберштурмбаннфюрера, - сказал он. - Видите ли, я должен был вас встретить на станции Зоссен...
- Но там такое получилось, - уже дружелюбнее заговорил капитан, хуже, чем на фронте. Мне подвернулась попутная машина, и я уехал. Однако ведь вылет назначен на послезавтра, зачем вы меня искали? - Капитан снова насторожился.
- Вы должны вылететь немедленно, Шварцбрук, есть приказ генерала Кребса.
- Но ведь у меня нет еще снаряжения...
- Все уже готово, - вставил Либель, - вы получите снаряжение у меня. А необходимые документы, надеюсь, уже у вас?
- Да, документы у меня. Кроме того, я привез пакет на имя подполковника Мельтцера. Но его я имею право вручить только лично...
- Хорошо, - сказал Клетц, сияя от удовольствия. - Подполковник Мельтцер, очевидно, прибудет прямо на аэродром. Сейчас два часа. В четыре мы встретимся на аэродроме. Обер-лейтенант, вам хватит времени, чтобы заехать за снаряжением? Поезжайте, я созвонюсь с Мельтцером.
- В таком случае до скорой встречи, господин оберштурмбаннфюрер.
Клетц проводил капитана и Либеля до машины. А сам поспешил к телефону.
- Я нашел Шварцбрука, дорогой Мельтцер! Ну, для меня это оказалось не очень трудной задачей. Да, я думаю, вы не станете возражать, я отправил его вместе с Либелем прямо на аэродром. На этот раз вы можете спокойно докладывать господину генералу.
НАД ФРОНТОМ НОЧЬ
Темная сентябрьская ночь стояла над фронтом. Но война не знает различия между днем и ночью. Под светомаскировкой по обе стороны линии фронта военная жизнь шла своим чередом.
Со скрытыми огнями в кромешной темноте мчались к фронту, тревожно постукивая на стыках рельсов, эшелоны. Где-то при свете коптилок в блиндажах склонялись над картами командиры советских дивизий, отмечая путь пройденный и тот, который еще предстоит пройти в нелегких боях. Где-то, закрывшись с головой маскировочной плащ-палаткой, ползли в ночной поиск солдаты-разведчики.
Ночной эфир над фронтом был наполнен радиосигналами. Они летели, то замирая, то сплетаясь в сплошной клубок точек и тире, голосов, цифр...
Освещенный зеленым огоньком своей рации, быстро работал ключом берлинский газетчик Фред. И, выбирая его сигналы из путаницы голосов, их принимал чуткий приемник под Москвой, на радиостанции Центра советской разведки. Под карандашом радиста еле слышные сигналы превращались в строчки:
"Корреспондент 75 сообщает координаты группы "Циклон-Юг", начало операции ускорено. Начнется завтра. Повторяю: начало завтра..."
В предгорьях Карпат, за двести километров от линии фронта, в советском тылу, на заброшенном хуторе, вздрагивая от ночного холода и страха, включил свою портативную рацию и Микола Скляной.
Снова, как и все эти дни, Центр абвера ответил немедленно, и лейтенант Крюгер, сидевший рядом с радистом, продиктовал:
- "Комадира группы принять готовы. Все в порядке". - И, подождав, пока Скляной закончит передачу, добавил по-русски: - Ну что ж, раньше так раньше. Меньше эшелонов пройдет к фронту. Так, Иван?
...А по темному загородному шоссе из Берлина на секретный военный аэродром мчалось несколько машин со светомаскировочными синими подфарниками. Люди в первой машине - сером фургоне с военным крестом на борту - неторопливо переговаривались.
- ...И тут, Мишель, представляешь себе, Клетц говорит: "Я еду с вами"!
- Да, момент не из приятных. Но почему ты выбрал "Медведя"?
- Ты знаешь, я не выбирал. Ведь у меня был список машин, и среди них значился номер грузовика из "Медведя". Клетц захотел туда съездить. Ну, а потом я подумал, что будет лучше, если он сам тебя найдет.
- А как ты сумел позвонить мне?
- Это было не сложно. Я поехал заправлять машину. Труднее было протянуть полтора часа, чтобы дать тебе время доехать до "Медведя". А ты хорошо держишься. Но смотри не перехватывай. Мельтцер опытнее Клетца. Ты хорошо переклеил фотографию на удостоверении. Пришлось повозиться?
- Твоя школа. К твоему звонку я был уже готов.
- Продумай еще раз каждое слово. И вот еще что: обязательно сразу же после приземления свяжись с нашими. Они предупреждены. Теперь помолчим. Перед дорогой...
Километрах в трех от фургона, нагоняя его, шел "оппель-капитан". На заднем сиденье подполковник Мельтцер говорил Клетцу:
- ...но ведь и обер-лейтенант Либель принимал участие в поисках!
- Ваш Либель птенец в таких делах. Он искал бы еще двое суток. В Гамбурге у нас бывали и не такие случаи.
Мельтцер замолчал, и внезапно простая догадка озарила его. Ну конечно! Как он раньше этого не понял? У Клетца есть своя связь с капитаном Шварцбруком. Наверное, Шварцбрук сообщил Клетцу, что прибыл и отдыхает в "Медведе". Оберштурмбаннфюрер и капитан разыгрывали всю эту историю как по нотам. Вот почему Клетц так уверенно поехал в кабаре. Этот бывший полицейский не так прост, как кажется, с ним необходимо быть осторожнее!
- Я думаю, - сказал Мельтцер, - что для всех нас будет лучше забыть эту историю с поисками. Приказ отдан - мы его исполняем в срок. Я благодарен и Либелю и вам.
Клетц не ответил. Он загадочно, как показалось Мельтцеру, улыбнулся.
Еще в двух километрах позади бесшумно летел по асфальту огромный лакированный "хорх". Генерал Кребс, откинувшись на мягкое сиденье, молчал, углубленный в свои мысли. Ему не о чем было разговаривать ни с адъютантом, ни с шофером. Он думал только о том, что его личное присутствие на аэродроме даст ему потом право говорить, что он, а не кто-нибудь другой своими руками организовал эту операцию.
У самого въезда на аэродром "оппель-капитан" нагнал фургон. Обе машины рядом, словно принимая парад, проехали вдоль строя ночных бомбардировщиков, стоявших на краю летного поля, и повернули в сторону, где на бетонной ленте уже рокотал, прогревая моторы, "юнкерс-290".
Пока солдаты из аэродромной команды перегружали из фургона в самолет последнюю часть снаряжения для группы, четыре человека, стоя поодаль, разговаривали.
- Да, вы заставили нас поволноваться, капитан, мы беспокоились, а здесь еще начальство перенесло вылет.
- Я этого не знал, господин подполковник, имею же я право хоть немного отдохнуть? Мне всю войну не приходилось бывать в Берлине.
- Вам не к чему оправдываться, дорогой капитан, - вставил Клетц, - как представитель СД я могу удостоверить, что с вашей стороны нет никакой вины. Виноват обер-лейтенант Либель, который не сумел вовремя встретить вас.
- Я прошу вас, господин оберштурмбаннфюрер, не придавать этому значения. Обер-лейтенант, кажется, помог найти меня. Кто же знал, что вылет перенесут?
- Согласен с вами, дорогой капитан, но у каждого из нас есть свои обязанности.
- Я должен передать вам пакет, господин подполковник. Вот он... А это я беру с собой. Портфель мне больше не нужен. Обер-лейтенант, возьмите его на память о нашей встрече. О! Кажется, прибыло начальство?