10:50 утра. Грязные, все черные от пыли, мы скидываем робы, стягиваем защитное белье. Стирать их не будут. Они защитили нас от чудовищных доз радиации, и будут уничтожены. В душе я встаю рядом с Тридцать Шестой. Смыв с себя пыль и грязь, Тридцать Шестая стыдливо (словно в ХХI веке) закрывается ладошкой и просит меня отвернуться. Я напоминаю ей, что за предрассудки можно схлопотать дополнительный срок. Она смеется, отворачивается от меня в другую сторону, где на нее откровенно начинает пялиться жирный очкарик. Тридцать Шестая машинально поворачивается ко мне, а я кричу жирдяю:
– Эй, сало, сбегай за вертухаем, скажи – Двадцать Пятый просит.
Жирдяй, которого я однажды защитил от местных отморозков, голышом бежит звать охранника. Охранник подходит вразвалочку, становится за моей спиной, начинает, словно нехотя, растягивать слова:
– Двадцать Пятый, говорят, сегодня на двадцатом семнадцать тонн на-гора дали.
– Было дело, Командор.
– И вроде бы тебе кто-то что-то обещал.
– Вы обещали, Командор.
– И что я тебе обещал?
– Вы сами знаете, Командор.
– Не дерзи, Двадцать Пятый, а то схлопочешь пять суток в карцере.
Он нажимает на перстень, перстень создает голограмму цифр и кнопок. Охранник тычет по ней пальцами, пялясь в экран, уточняет:
– Кого?
– Тридцать Шестую.
– Тэк-с, тэк-с… Тридцать Девятая… Двадцать Восьмой... вот – Тридцать Шестая. Триста пятьдесят поинтов. Минус девять на сегодня за перевыполнение, тэк-с, триста сорок один…
– Списывай все!
– Быстрый ты какой, Двадцать Пятый. Ладно уж, хрен с тобой, списано.
– Спасибо, Командор.
Я искренне благодарю его за щедрость. Он вызывает невольное уважение. Умеет держать слово. Хотя, как и все охранники, по сути, – отпетая сволочь.
Я поворачиваюсь к Тридцать Шестой. Ее браслет меняет цвет на голубой. Больше она не злостный нарушитель. Еще пару десятков таких перевыполнений – и ее выпустят на волю. И я клянусь себе, что помогу ей в этом.
– Тридцать Шестая, я свое обещание выполнил. Больше не нарушай.
– Спасибо тебе, Двадцать…
– Только не называй Двадцать Пятым, у меня вообще-то имя есть.
– Имя? Ты врешь…
Она хватает меня за руку, приподнимает браслет – там четко выбито: «Крис». Она не верит своим глазам. Служащий десять лет копит на имя из одной буквы. Стоимость имени из трех букв могут позволить себе лишь пять процентов жителей Галактики. Четыре буквы выдавались за исключительные заслуги перед империей и только бойцам Легиона. Даже проклятый Толерационный Конвент не смог отменить эту привилегию. Он просто расформировал Легион и повысил и без того заоблачные расценки на имена. Теперь имя невозможно было заслужить. А вот купить – пожалуйста. Откуда у меня имя? Когда-нибудь я поведаю и об этом. А сейчас достаточно знать, что больших денег у меня отродясь не водилось.
– Ну что, Тридцать Шестая, налюбовалась? Отпусти руку, мне домыться надо.
11:10 утра. Мы возвращаемся домой, точнее в Колонию. И Тридцать Шестая теперь не противится моей руке, лежащей на ее плече. Я буду рядом, буду оберегать ее, пока она не получит свободу. Свободу, которую я никогда не увижу.
13 апреля 2017 г.
Конец