— Не жмет.
— Ну, тогда давай! — он нетерпеливо замахал руками. — Давай быстрее, пока коридор пустой.
— Что «давай»? — недоуменно переспросил Дан. — Я же говорил: ничего не знаю.
— Вот и достаются разъемы идиотам, — в который раз повторил свою песню Шизик. — Замок открой!
— Как?
— «Ка-ак?» Подумай, что он открытый, например. Или что рядом ключ висит. Или, что это не замок, а бумажный фонарик.
Дан подошел к двери, потрогал замок. Старый, в пятнах ржавчины, не мазан лет сто, наверняка и родным ключом-то с трудом открывается… развалился бы от коррозии в труху что ли?
Он надавил ладонью — и замок вместе с частью металлической двери посыпался ржавыми ошметками из-под пальцев. Голову пронзила острая боль, но дверь со скрипом приоткрылась.
— О! Молоток! А говорил, не знаешь… — Шизик первым высунулся в коридор и тут же замаячил: — Ну, ходу-ходу! Сейчас направо, а потом прямо и два раза налево. Я тут все как родное помню. Крыс, не тормози там.
И они втроем побежали по коридорам. Пару решеток, встреченных по дороге, Дан одолел так же, как и дверь камеры — просто заставил металл окислиться и развалиться. Сначала все было хорошо, даже слишком: боль усилилась, но коридоры неизменно оставались пустыми, хотя Дану и казалось, что топот разносится по всему зданию, а двери скрипят и лязгают так, что вздрагивают стены.
А за предпоследним по словам Шизика поворотом их ждали.
Шустрый и юркий Крыс, младший из троих беглецов, отстав поначалу, скоро нагнал товарищей и шмыгнул вперед разведать путь. Он-то и угодил в засаду. Глухой хлопок — и заряд парализатора ударил ему прямо в грудь. Дан хотел остановиться, помочь, но Шизик ухватил за локоть и протащил мимо упавшего Крыса, мимо оторопевшего охранника, дальше за поворот.
Только оказавшись посередине следующего, самого длинного из всех, прохода, беглецы поняли, что попались: охранник сзади разобрался, наконец, в ситуации и погнался за ними, а, перекрывая путь, впереди уже маячили двое с парализаторами. Бежать было явно некуда.
И тут Дана осенило. Если можно снести дверь, то почему бы не снести что угодно? И если можно что-то снести, то, может быть, и выстроить получится? И он уперся руками в стену, вперив взгляд между напряженными ладонями.
Привычная уже боль в голове — и Богдан провалился в стену, утянув с собой Шизика, все еще намертво вцепившегося в рукав его робы. Вперед головой вместе полетели в темноту. Падать пришлось недолго, но после жесткого удара оказался еще пологий желоб, который петлял в темноте вроде пневмолифта, и, наконец, выбросил их в зловонный влажный полумрак на кучу отбросов.
Несколько минут беглецы просто лежали, приходя в себя, потом Богдан тихо спросил:
— Где это мы, знаешь?
— Не уверен. Похоже на какой-то заброшенный отстойник, — так же тихо ответил Шизик. — Вон, свет, видишь? Думаю, нам туда.
Они поднялись, наскоро проверяя, не переломали ли ноги и руки, и побрели к светящемуся впереди пятну. Через некоторое время к вони удалось притерпеться, но мокрая жирная грязь неизвестного происхождения под ногами существенно замедляла движение. Шизик то и дело оскальзывался. И теперь Дану приходилось подхватывать товарища за локоть.
— Ничего, держись. Выберемся… — повторял он.
— Крысеныша жалко, — ответил, наконец, Шизик, — нормальный был пацан.
И через пару шагов добавил:
— А ты молодец, здорово стену-то! Не ожидал… хотя все равно дурак. Вот мне бы такой разъем — я бы в этой грязищи розы вырастил. Ну, или хотя бы сделал нормальный сухой пол…
От мысли о сухом полу затылок нещадно заломило.
Крыса жаль, правда. Видно эта штука в голове что-то делала с сознанием, а может быть, все началось еще раньше, с биочипа или с ареста, но в представлении Дана мелкий сокамерник как-то сразу слился с жертвами той самой аварии. И еще он никак не мог вспомнить, закрыл ли, как собирался, провал, в который они угодили? Или дыра в стене так и осталась, указывая охранникам точный маршрут их побега? Зато сон странный вспоминался все ярче: кабина новенького флаера, непоседливый мальчишка и запах моря!