— Ах, вот как… Ну, я тогда записку под дверь подсуну. Спасибо вам.
— Не на чем.
Бархударов продолжил восхождение.
У Настиной двери было тихо. Бархударов постоял несколько минут, приложив ухо к косяку. Ничего. На всякий случай он осторожно постучал, изображая условный сигнал. Ничего. Тогда он достал из кармана ключ, аккуратно вставил его в замок и повернул два раза против часовой стрелки.
В прихожей было темно. Он тихонько прикрыл за собой дверь и на ощупь сделал несколько шагов. Сориентировавшись и привыкнув к темноте, Андрей повернул налево, к комнате, и остолбенел. Снизу из-под двери пробивалась тоненькая полоска света.
Сердце бешено заколотилось у него в груди, ему стало страшно. Он явственно вспомнил, как, забирая Настю, сам выключил везде свет и закрыл все форточки и окна.
Из комнаты не доносилось ни звука. Андрей прислушался и уловил легкое посапывание, словно там кто-то спал.
«Эх, где наша не пропадала!» — Перекрестившись, Бархударов толкнул ногой дверь, вошел и остолбенел.
При мягком свете ночника, мирно раскинувшись на подушках, на тахте лежал человек, удивительно похожий на мужчину с фотографий, во множестве расставленных в Настиной квартире.
— Вот это да, — сказал Бархударов сам себе.
Он подошел к спящему и еще раз пристально вгляделся в его лицо. Этот был намного худее и старше, вместо белокурой челки ко лбу прилипли седые волосы, но это, без сомнения, был Виктор Филимонов.
— Вить, а Вить? — потряс он его за плечо.
— М-мм… — промычал Виктор и повернулся на бок.
— Вот черт… Ты знаешь, ты лучше вставай, — продолжал тормошить его Бархударов.
— Ага… — Виктор натягивал на нос плед.
— Да проснись же ты, мать твою! — истошно заорал Бархударов. — Тебя Настя ждет!
— Где? — Виктор резко сел на постели и широко раскрыл заспанные глаза. Он смотрел прямо на Бархударова, но не видел его.
— У подъезда, на скамейке.
Виктор сорвался с места и ринулся к входной двери.
Настя уже начинала беспокоиться. Прошло целых тринадцать минут, а Бархударов все не возвращался. Когда он ушел, она спустила Лаки с поводка, но та, исполняя бархударовский приказ и словно что-то чувствуя, крутилась вокруг Насти, не отходя ни на шаг. Неожиданно собака забеспокоилась, бросила хозяйку, подбежала к подъезду и громко заскулила, обнюхивая ступени. Испугавшись, что она перебудит соседей, Настя позвала ее, но Лаки не послушалась. Тогда Настя не выдержала, оттащила ее за ошейник к скамейке и привязала к дереву. Тревожно шевеля бровками, собака так и сидела рядом, вывалив горячий язык и положив грязную лапу Насте на колени.
Накрапывал мелкий дождик, грозя перекинуться в ливень, но Настя не обращала на это внимания, все передумывая и передумывая свою жизнь. Она вдруг поняла, что все было ошибкой — ее бесконечные упреки Вите насчет денег, ее глупая учеба в ненужном ей институте, никчемные знакомства ради каких-то мифических связей. И только Витин голос, его родная улыбка и ласковый взгляд имели значение. Только рядом с ним она и жила по-настоящему.
— Витя, — негромко всхлипнула она. — Витя!
Лаки резко вскочила, навострила уши и замерла в несвойственной ей охотничьей стойке. У Насти внутри все оборвалось. В своих раздумьях она забыла следить за часами. Она взглянула на циферблат — Бархударов ушел уже двадцать две минуты назад. Настя поднялась со скамейки и решительно направилась к дому.
Лаки всем корпусом рванулась с поводка, оборвала веревку, опередила хозяйку и подлетела к подъезду. Она вскочила на задние лапы и, скребясь передними о металлическую дверь, заскулила.
Настя услышала громкий топот, задрала голову и в оконные проемы увидела стремительно спускающиеся вниз ноги.
Бархударов несся к ней с такой скоростью, что от страха Настя словно окаменела, она замерла на месте и только прошептала:
— Лаки, нельзя, ко мне…
Дверь резко распахнулась, и вместо Бархударова Настя увидела летящего к ней навстречу Витю. Голова у нее закружилась, колени подкосились, и она повалилась на руки вовремя подхватившего ее мужа, который целовал ее и приговаривал:
— Настена моя, Настена…
Настя ничего не понимала, и только сильные Витины руки обнимали ее, да шершавый Лакин язык вылизывал ее лицо. Настя обняла их обоих, но так и не разобралась, кого же она ласкает — то ли Витю, вцепившись в его поседевшие волосы, то ли Лаки, запутавшись в ее рыжей шерсти.
Бархударов стоял на ступеньках крыльца и, затягиваясь сигаретой, отворачивал глаза.