— Ты поняла меня, дрянь такая, или нет?! — заорала Ревенко, но вовремя спохватилась и сбавила обороты: — Витя в командировке, а у Насти крыша поехала. Я запрещаю тебе с ней встречаться. Сделаешь, как я сказала. Потом вернешься в агентство и сразу мне доложишь. Еще раз повторить?!
— Нет, Любовь Николаевна, я все сделаю, как вы велели. Только вы не кричите, пожалуйста, — обиделась Катька.
— Извини. Я очень на тебя рассчитываю. — Ревенко повесила трубку.
Она медленно прошлась по комнате, обдумывая следующий звонок. Ошибиться было нельзя.
Любовь Николаевна вышла на балкон, глотнула свежего, предгрозового воздуха и огляделась по сторонам.
На горизонте собирались черные тучи, Москва готовилась к дождю.
Она уселась в шезлонг, достала из кармана помятого халата пачку сигарет, закурила и тупо уставилась в каменную стену. С этой стены на нее смотрели невероятные, огромные глаза Лизы Чикиной. Девушка белозубо улыбалась с рекламного плаката, словно маня за собой в какую-то неведомую даль, зовущуюся волшебным словом «Атлантида».
Бросив недокуренную сигарету вниз, Ревенко вернулась в кухню, взяла трубку и набрала номер Насти.
— Да? — с какой-то тайной надеждой прозвучал ее голосок.
— Настя, это Ревенко.
— Здравствуйте, Любовь Николаевна, — подыграла Настя, словно бы они и не разговаривали полчаса назад.
«Молодец, девочка!» — оценила Ревенко Настину силу воли.
— То, что я сейчас скажу, не предназначается для твоих ушей. Если хочешь, не слушай, но трубку повесишь, только когда я закончу разговор.
— Я что-то не пойму, Любовь Николаевна… С кем вы хотите говорить? Вы же знаете, я одна, — искренне удивилась Настя.
«Умница ты моя, что бы ни случилось, тебе я помогу». — У Любани все внутри перевернулось от жалости к этой стойкой девочке. Но она задавила в себе это щемящее чувство и взяла жесткий тон:
— Тебе и не надо понимать. Все. Клади трубку рядом с телефоном, повесишь, когда услышишь короткие гудки.
— Ну, вам виднее… — раздался легкий стук и звук удаляющихся шагов.
Этим трюком можно было провести кого угодно, но только не Любовь Николаевну. Она до оскомины насмотрелась таких этюдов, когда студенты изображали шпионов, топая на одном месте все тише и тише, якобы удаляясь с места событий от запертой двери.
«Зря я не перевела ее на актерский, девка-то — авантюристка!» — успела с нежностью подумать Ревенко.
Но надо было действовать. Выждав пять секунд, она членораздельно произнесла:
— Значит, так, суки. Теперь слушайте меня. Кирилл, надо полагать, уже у вас. А деньги — у меня. Вы их получите. Но есть условия. Первое — сначала ребенок. Он должен быть дома завтра. В обмен на сына сразу же забираете всю сумму наличными. У вас остается Кирилл. Он — гарантия, что Коля возвращается живым и здоровым. О муже договариваемся отдельно, потому что я не знаю, чего вы от него хотите. Далее. Через час к Насте едет моя секретарша с продуктами. Девушка вообще не в курсе, думает, что едет к больной белой горячкой. Она оставит сумку под дверью, можете проверить — «парабеллума» там нет. Надеюсь, у вас хватит ума не трогать девчонку. Нам не нужны осложнения. Давайте сотрудничать, я открыта для диалога. Война не нужна никому. И не надо звонить Насте, связывайтесь со мной напрямую. Я никуда не собираюсь заявлять, давайте все решим между собой. И чтобы больше без жертв. Извините за слово «суки». Жду ответных действий. Это все.
Ревенко повесила трубку.
Глава 26
Было уже около четырех часов дня.
Смену назначили на двенадцать, но Николаева до сих пор в павильоне не появилась. Чтобы не терять времени, снимали кордебалет.
Помощник режиссера Зойка Ремизова отправляла одно за другим сообщения на пейджер капризной артистке, звонила без конца ей на сотовый, но голос в трубке механически повторял, что абонент временно недоступен. По домашнему телефону тоже никто не отвечал.
Через час смену актировали, и все разошлись.
На следующее утро все повторилось сначала — Николаева не приехала.
Тянуть не стали, и Зойка на служебной машине отправилась к ней домой на Новослободскую.
Дверь открыла древняя, глухая старушка, Оленькина прабабушка. Когда Зойка до нее докричалась, та спокойно объяснила, что внучка уже две недели находится на съемках «кинофильмы» в Петрограде и раньше чем через месяц она ее не ждет.
В полном отчаянии Зойка вернулась на студию. Режиссер орал как резаный и грозился немедленно заменить «эту проститутку» на приличную артистку. Но это были только слова, на самом деле он ничего сделать не мог — контракт Николаевой с «Блэкхэд» заключала «Атлантида». А там творились странные вещи — невозможно было дозвониться ни до Ревенко, ни до Петрова, секретарша беспомощно лепетала, что все заболели. О Николаевой тоже никто ничего не знал. Вероятно, в агентстве случилась эпидемия, а в съемочной группе начиналась лихорадка — они стремительно вываливались из графика, павильон, техника и рабочие были оплачены, деньги вылетали в трубу вместе с сигаретным дымом.