рным голосом. Я тоже послала его куда полагается, и всё то время, пока спускалась с пятого этажа на первый, услышала в свой адрес много чего интересного. И в мамин тоже. Правды из всего этого было процентов двадцать, не больше, — ну, как говорится, кто из вас без греха, так уж и быть, пусть бросит в меня камушек. Да ну его, этого Эрика, он слишком много болтает. О чём это я вообще разговор вела?.. А. О теле. Сейчас оно, бедное, отчаянно хотело, чтобы его накормили чем-то съедобным и согрели. Лёгкая куртка давала мало тепла, джинсы с дырками на коленях тоже. Я, конечно, могла бы прогуляться бодрым шагом по улицам родного города, чтоб согреться, но, памятуя о моём исключительном сегодняшнем невезении, я не стала этого делать. А как же суицидальные мысли, спросите вы?.. Давайте я уточню. Вы можете страстно жаждать собственной смерти, мечтать о ней, представляя себя лежащей в гробу, даже строить планы, как лучше и безболезненнее уйти из жизни, но это не значит, что вы действительно это сделаете. Это как некий терапевтический эффект, разве нет? В ненависти или жалости к самому себе вы опускаетесь на самое дно. А потом просто отталкиваетесь от него двумя ногами — и выплываете. Всё. И жизнь снова кажется вам не такой уж скверной, даже приятной. Местами. И так до следующего дня, когда вы позволите себе однажды утром «встать не с той ноги». Потоптавшись немного у клумб с запоздавшими сентябринками и окончательно убедившись, что ни в одном из окон моего дома не горит свет, как, впрочем, и в двух соседних, я поплелась на детскую площадку, находившуюся аккурат напротив подъезда. Уселась на качели, завернулась поплотнее в курточку и воззрилась на звёзды. Это было моё любимое место и любимое времяпрепровождение лет с трёх. Здесь я позволяла своим мыслям унестись далеко-далеко, тело расслаблялось, и я, кажется, погружалась в состояние нирваны и достигала чувства покоя, расслабленности и пофигизма. Сейчас, думаю, мне немало придётся здесь посидеть, чтобы хоть как-то попытаться абстрагироваться от собственных страданий. Это нелегко, но возможно. По дорожке около дома время от времени проходили люди — мамы забирали своих детишек из детского сада, отцы семейства возвращались домой с работы, парни вели своих девушек в кино - или куда там они обычно ходят?.. И только одна я сидела на качелях, пытаясь примириться с собственной невезучестью и найти хоть что-то хорошее в своей жизни, что-то, за что её можно бы было любить. Наверное, моя проблема в том, что я склонна преувеличивать наличие в ней плохого. Случай в автобусе с пробравшейся мне под куртку рукой маньяка и агрессивной бабулькой сам по себе не может стать веской причиной для самоубийства. Ну, с кем подобного не случалось!.. Но если сложить всё остальное, что со мной приключилось до и после этого… Тоже нет. Однозначно. Лишить себя жизни из-за того, что по собственной воле отдала алкашу двадцатку? Или из-за идиота, который целоваться толком не умеет? Или из-за того, что в этом городе вообще немало идиотов и идиоток?.. Пф-ф. Не дождётесь. А то, что у меня нет парня… Как там сказал Захар, найти его — дело нетрудное?.. Наверное, не такое уж и трудное, если искать абы кого, а не того, при виде которого замирало бы сердце и подкашивались ноги. Ладно. Вот сойдёт прыщик — сразу приступлю к поискам. И я машинально стала напевать известную песенку: «Денег — ноль, секса — ноль…» Хорошая песня. Не знаю, что со мной не так, но подобная музыка часто вытягивала меня из жутчайшей депрессии. В опустошённое тело вместе с сырым октябрьским воздухом потихоньку возвращалось некое чувство, которое моя помешанная на йоге мама называла внутренней гармонией. Я называла это здоровым пофигизмом. Звёзды на небе сияли всё ярче. Сколько я ни расспрашивала своих знакомых, все говорили мне одно и то же, мол, когда они глядят на звёздное небо и пытаются постичь необъятные размеры и мощь Вселенной, все их проблемы отступают на второй план и вообще вся наша человеческая цивилизация кажется мышиной вознёй. Мне эта философия нисколько не помогает. Я думаю, звёзды, даже самые крупные из них, совершенно не подозревают, какая Вселенная заключена внутри каждого из нас. Они по сравнению с нами такие… предсказуемые. А мамы до сих пор не было. На дорожке показались двое шатающихся парней с бутылками в руках. Они развязно хихикали, курили и направлялись, по всей видимости, в беседку, находившуюся метрах в пяти от меня. Я не то чтобы сильно напряглась, но беспокойство почувствовала. Однако с качелей не встала. Может, пронесёт. Но тут на дорожке ещё кто-то появился. Нет, я всё же лукавлю. Я прекрасно знаю, кто это. Даже в темноте узнаю его походку. Но он, конечно же, пройдёт мимо, не поздоровавшись, так как даже не подозревает, что девушка с прыщиком на носу давно и безнадёжно в него… ой, он мне просто нравится. Хотелось крикнуть в темноту: «Лёша! Мне одиноко! Подойди ко мне и посиди рядышком! Ну, или хотя бы спроси, как дела и не страшно ли мне тут одной». Ага, как же. Лёша бросил на меня взгляд (ну надо же!), но мимо всё же прошёл. В общем, телепат из меня тот ещё. Парни из беседки меня, кажется, заметили. Во всяком случае, шуточки по поводу одиноко сидящей девушки отпускать начали. Я сглотнула и только собралась потихоньку встать и отправиться куда-нибудь, например, в сторону супермаркета, где всегда полно народу и есть камеры видеонаблюдения, если что, но Лёша неожиданно вернулся. Так и не войдя в свой подъезд. Я не могла поверить своим глазам. И ушам тоже, когда он сказал: — Привет. Ты чего тут одна сидишь? — Маму жду. — Ну, не умею я флиртовать с мальчиками. Зато честно. — Ясно. А ключей своих нет, что ли? — Дома остались. Я случайно дверь захлопнула — и вот… — Хочешь, я с тобой посижу? — Лёша снял свой рюкзак с плеча и, не дожидаясь моего разрешения, присел на соседние качели рядышком. Расстояние между нами в полметра. Можно случайно столкнуться локтями. Лёшин рюкзак плюхнулся в песок около его ноги. Я машинально посмотрела на свои. Так и есть — одна обута в расшнурованный ботинок, другая — в мамину балетку с бантиком. Я поджала ноги и зарыла носки в мокрый песок. Вдруг этот симпатичный парень не заметит, какая клуша с ним рядом сидит. Парни в беседке заткнулись. Слава Богу. — Я Лёша, — зачем-то представился он. А то я не знаю! Мне и фамилия его известна, и название факультета, на котором он учится, известно, в какую тренажерку ходит, где работают его родители, и то, что наши с ним спальни разделяет лишь одна кирпичная стена — тоже знаю, и номер его домашнего телефона… Ой. Ну, если вам кто-то нравится, ваши шпионские навыки необычайно активизируются, верно?.. — Очень приятно. А я Лера. — Я знаю, — улыбается он, — я ведь уже целый год здесь живу. Мы раньше на Юбилейном жили. Я знаю и об этом, но уж лучше промолчу. Свои знания лучше демонстрировать в школе, а не при знакомстве с парнями. — А я всю жизнь провела здесь. Да-да, я не шучу — именно на этих качелях. Люблю покачаться и поглазеть на звёзды. — Да? А я обычно интересуюсь более приземлёнными вещами. — Чем, например? — Я спорт люблю. Музыку. Я обычно рок слушаю. А на остальное из-за учёбы времени просто не хватает. «Остальное» — это, наверное, девушки? Ну, это как-то немного обнадёживает. Может, он выкроит для меня немного времени из своего плотного графика. Сидит же он сейчас со мной. И я взмолилась Богу, чтобы мама ещё хоть на полчасика задержалась на своей любимой работе. — А я разную музыку люблю, — отвечаю я, — от Моцарта до отечественного рэпа. В любом жанре и направлении можно найти действительно качественные вещи. — А мне иногда слышно, как ты в душе поёшь, — вдруг выдаёт Лёша. У меня перехватывает дыхание. — У нас в доме так себе со звукоизоляцией. Ну да, из маминой комнаты слышно, какие оргии время от времени устраивает наш эксцентричный сосед Эрик. Тогда мамуля заваливается ко мне и, смотря по её настроению, которое, между прочим, никак не зависит от моей успеваемости, она начинает либо отчитывать меня, либо рассказывать анекдоты и смешные истории из жизни, причём делает это так артистично, что я буквально хватаюсь за живот от смеха и катаюсь по кровати. А она ещё и подзадоривает меня, щекоча за бока… — Я тебя что, смутил? — судя по тону, Лёша улыбается. — Мне нравится, как ты поёшь. — Да нет, — я глотаю застрявший в горле комок, — не смутил, всё норм. Я не смотрела на Лёшу. Я чувствовала его взгляд. И мне было откровенно не по себе. Из-за прыщика, конечно. И я не удержалась, чтобы не потрогать его пальцем. Чёрт. Прав был Паша — это действительно рог. Огромный, как… э-э-э… хобот у слона. — Ты очень красивая, Лера. — О Боже, я ещё жива, если слышу такие слова?! — И ты мне давно нравишься, честно. — А почему я только сейчас об этом узнаю? — лепечу я. — Я просто… ну… не решался подойти. Думал, такая красивая девушка точно меня продинамит. Вообще удивительно, что ты сидишь тут со мной и разговариваешь. Это я-то красивая?! После всего, что мне сегодня наговорили знакомые и незнакомые люди?! И моя рука снова тянется потрогать злополучный прыщ на носу. — Вообще-то, это я тут сидела, любовалась на звёзды. Ты сам подошёл и заговорил. И зачем я это сказала?.. Ведь он возьмёт сейчас и уйдёт. И хобот у моего слонопотама вырастет ещё длиннее. — Так это значит, что ты меня всё-таки продинамила? Ну вот! Я же говорила! Но почему в его голосе вместо сожаления и раз