— Как не будет? — отвечает Миша. — Конечно, будет. У нас с ним сейчас животы должны быть общие.
— Что ты, что ты! — испугалась мама.— У тебя, наверное, жар, ты бредишь. — И побежала прямо за доктором, а Миша к Коле пошел.
Пришел и видит: лежит Коля в кровати, весь компрессами обложен.
— Ох, Миша, — говорит, — ничего я не хочу, ничего я не желаю, лишь бы только живот перестал болеть.
Обрадовался Миша, подал ему руку и говорит:
— Коля, давай это пожелаем вместе.
Пожелали они — и боль прошла.
Что, не верите?
Смотрите, кто не поверит, у того сразу живот заболит. А если верите, тогда и сказке конец.
МАЛО ЛИ ЧТО
Всю последнюю шестидневку Роме ужасно не везло.
Началось это просто: однажды на перемене Рома, по своему обыкновению, подошел к Пете Пыжикову и стал дразниться.
— Эй ты! — крикнул Рома. —
— Отстань! — сказал Петя и побежал играть с ребятами.
Но Рома не отставал. Он продолжал кричать Пете вдогонку:
Тогда Петя рассердился и, подбежав к Роме, громко крикнул:
Сначала Рома на это не обратил никакого внимания, только презрительно пожал плечами, но потом, когда эта дразнилка разнеслась по всей школе, ясно увидел, что его передразнили.
Это Рому так рассердило и обидело, что хоть плачь!
«Как это, — думал он, — меня, самого знаменитого дразнилку на всю школу, Петька сразу передразнил. Теперь, пожалуй, уж никого и не поддразни».
И Рома до конца уроков опасался дразнить — Дину «Льдиной», а Архипа — «Охрипом».
«Ну их, еще Рому-Ерему пропоют».
Целый день не дразниться было очень скучно. Без дразнилок не игралось, и, когда кончились уроки, Рома, быстро сложив в портфель книги, сразу пошел домой.
Дома он весь вечер думал, как бы по-особенному передразнить всех ребят.
«Хорошо бы на каком-нибудь иностранном языке дразниться. Сказал бы дразнилку по-английски или по-французски, а ребята ничего не понимают и ответить ничего не могут».
— А ну-ка, попробую. — И Рома быстро развернул учебник английского языка. Но в учебнике никаких дразнилок не было. Как назло Роме попадались самые обыкновенные слова.
Он внимательно прочитал в учебнике и несколько раз повторил вслух по-английски мальчик, парта, учитель, класс..., а потом с удивлением сказал:
— Что это? Я, кажется, выучил заданный на завтра урок? Нет, нужно что-нибудь другое придумать.
«Хорошо бы выдумать какой-нибудь такой особенный, например, тимбукский язык; тогда не только можно будет дразниться, но даже и учителю нагрубить».
«Сказал бы какое-нибудь такое, вроде лямба, клямба, а наказать меня нельзя. За что же наказывать, если я скажу, что это по-тимбукски — „доброе утро“, а на самом деле — „уродина-огородина“, — вот и попробуй — накажи!»
Но никакого тимбукского языка Роме не придумывалось. А потом, если и можно изобрести такой язык, так ведь все равно его нужно еще учить. А когда же тут учить, если дразнилки нужны к завтрашнему дню?
— Папа, — спросил он отца, — не знаешь ли ты какой-нибудь особенной азбуки, которую бы никто не знал?
— Много есть таких условных азбук, — ответил отец, — они называются кодами. Есть, например, цифровой код, где, вместо букв, ставят цифры.
— Ну что цифры, — ответил Рома,— это неинтересно.
— Тогда не знаю, какую тебе интересную азбуку нужно, — ответил отец.
Целый день Рома приставал ко всем квартирантам с просьбой дать ему какую-нибудь особенную азбуку.
— Ну что вам стоит, — клянчил он, — а мне это очень-очень нужно.
Но, к сожалению, ни у кого никакой подходящей азбуки не находилось.
Так до выходного дня и пришлось Роме проскучать.
В выходной день с утра шел дождь, и потому Рома не пошел гулять, а лег на кушетку и стал читать книгу.
Читал он, читал, и вдруг попались ему такие выражения: «мало ли что» и «тем более». Понравились они ему. Попробовал сказать в уме — вышло хорошо. И решил Рома говорить их всегда. А чтобы не забыть, на бумажке записал.
Отца дома не было, а мама собиралась итти в кооператив.
— Рома, — сказала она, надевая галоши, — закрой за мной дверь.
— Мало ли что, — ответил Рома.
— Что? — строго прикрикнула мама. — Разлегся с ногами на диване да еще грубит.