– В очереди к флебологу, Макс, – торжественно сообщил ископаемое, – скажи бомба, да? Он посоветовал мне аппарат от ишиаса. Две таких небольших пластмасски с проводом. Их нужно носить на пояснице. Он спасается только этим. А потом мы поговорили о вирусах, и оказалось, что Уилбрахам в теме, представляешь? Иногда болезни приносят удачу!
Иногда, да. С этим я был согласен. Некоторым они приносят особенную странную радость. Или деньги. Или все-таки номерок на большом пальце ноги?
Оксфорд против Кембриджа
– За стол! – громко встряла Носорожиха. Он торчала в ярком окне гостиной силясь рассмотреть нас в полутьме веранды. Еще минута и она бы сошла с ума. Ее домашний питомец доедал украденное в кустах, Руфь опостылела, еда остывала, а тиа Долорес была слабым утешением в сложившихся обстоятельствах. – За стол!
В ответ на вопль, ее толстый благоверный вскочил из кресла и принялся тереть зенки ручищами. На заспанном лице читался сильнейший голод. Эдвард Мишель Анитугу Мобалеку король без номера и королевства, был всегда готов набить желудок.
– Вечернюю брехаловку уже принесли? – заявил он, забыв, где находится, – что сегодня на ужин, Рита?
Пока толстяк соображал, что он вовсе не дома, а в гостях, на дорожке появилась Кони. Она неуверенно вошла в калитку и остановилась, прищурившись, свет мешал разглядеть нас.
– Макс?
– Я здесь, Кони, – мой невероятный случай все же случился и она пришла. Это было то, на что я и не надеялся. Хотя вру, надеялся той самой слабенькой тупой надеждой, с которой нищий приобретает лотерейный билет. Во мне разливалось тепло, я улыбался. Сегодня миссис Левенс была сногсшибательней, чем когда – либо.
Мужчины, по большей своей массе, слепы, как кроты. Они не видят очевидного. Того, что под носом. Хотя понятно, что в женщине иногда сложно увидеть красотку. Она мимикрирует, прикрывая одеждой, косметикой, багажом, книгами по квантовой механике, очками, детьми, характером, синдромами и головной болью то, что делает ее в глазах мужчин неотразимой. Обманывает и кажется не тем предметом, на который стоит обратить внимание. Но вот когда вся эта шелуха отпадает. Когда вся эта проклятая шелуха отпадает…
Кони плыла над дорожкой в коротком голубом платье, под еле слышное сиплое дыхание. У моих приятелей вдруг сделалась одышка. Мой выигрышный билет вызвал у этой парочки аритмию. На секунду мне показалось, что его величество еле слышно попросил Рубинштейна хлопнуть его по спине, якобы ему в хлеборезку скользнула проворная ночная муха. Трилобит не ответил и я почему-то не удивился. Конкордия ослепляла.
– С днем рождения, – произнесла она и поцеловала меня в щеку.
– Спасибо, – я глядел в темные провалы зрачков, что-то все же в них было. Что-то пряталось там, в глубине. Необъяснимое. – Это Эдвард Мобалеку и Мозес Рубинштейн, мы вместе работаем, Кони.
– Очень приятно, – она улыбнулась.
– Конкордия, – представил ее я, раздумывая называть ли фамилию, но она все решила сама. Подойдя к ним, она протянула руку и представилась.
– Конкордия Левенс, – толстый застыл с открытым ртом, а ископаемое сделал вид, что подавился вставной челюстью. И если бы не Рита, к чувству голода которой примешалось чуть-чуть ревности, мне пришлось бы отвечать на массу вопросов, на которые я не знал ответа. Все делается к счастью.
– К столу! – в очередной заорала толстуха, и я с облегчением выдохнул. Все решается, и решается не мной. Я был рад этому обстоятельству. Жизнь текла, проблемы разрешались.
– Ну, ты даешь, чувак, – тихо произнес Мастодонт, пока мы топали к двери. Я промолчал.
Тетушка Долли в клетчатом фартуке, от которого веяло домашним теплом, заканчивала последние приготовления. Сегодня на тиа надела лучшие серьги и слегка поправила губы помадой. В общем была в полной боевой готовности. На столе уставленном тарелками из ее парадного сервиза, парил запахом хавчик. Тушеная баранина, картофель, пара салатов, тапас. Батарея разноцветных бутылок ожидала своего часа на приставном столике.
– Как дела? – участливо поинтересовалась тетушка у Кони. – Давно вас не видела.
– Не было случая приехать, – беззаботно откликнулась миссис Левенс и улыбнулась. – Было много дел.
Держалась она великолепно, ее глаза лишь немного сузились, когда она увидела меня при свете желтых ламп гостиной. Я моргнул, в ответ на этот внимательный взгляд. Время для вопросов еще не пришло.
– Оо! Баранина! Пахнет великолепно!
– Ну, что вы, я готовила ее в первый раз, – тетушка продемонстрировала самое ложное из всех возможных ложных смирений. – Кони, это Руфь Рубинштейн, супруга Мозеса.