В 1572 г. умер Сигизмунд II Август. Началась хитрая дипломатическая игра Империи с Московским государством. Скрываясь за державами «барьера» и поддерживая их, Империя предлагала Москве раздел Речи Посполитой и союз против Турции с тем, что царю достанется после победы «Греческая империя», т. е. бывшая Византия. Несомненно, что второе предложение имело единственной целью покрепче втравить Московское государство в войну с Турцией; но московское правительство изъявило согласие на оба предложения и настаивало на присылке «большого посольства» в составе послов от римского папы, испанского короля, императора и немецких князей для прочного и серьезного соглашения с габсбургско-католическим лагерем в Европе. «Большое посольство» обещали вот-вот прислать, однако предварительные переговоры уперлись в наиболее существенный вопрос: немецкие послы утверждали, что Ливония издревле принадлежит Империи, и настаивали, чтобы русские войска оттуда были выведены в качестве предварительного условия соглашения, а в Москве им отвечали, что Ливония — исстари русское владение, и настоятельно просили императора не вмешиваться дальше в ливонские дела. Понятно, что оживленные и многолетние дипломатические переговоры в конце концов окончились ничем, ибо спор о Ливонии означал попросту, что Московское государство и Империя находились в скрытой войне между собой. Имперская дипломатия все же отчасти добилась своего: в известной степени дезориентировала и ослабила Московское государство.
Германия в течение многих лет дышала атмосферой войны с «московитом». На протяжении Ливонской войны с повестки дня германских рейхстагов не сходил вопрос о мерах пресечения «нарвского плавания» и осуществления объявленной блокады, нарушавшейся, с одной стороны, самими немцами — ганзейскими купцами, с другой стороны, англичанами, голландцами, французами. И через Нарву и через Белое море иностранцы, в особенности англичане, везли в Россию недостававшие ей товары, в частности боеприпасы и образцы новейшего оружия вместе с мастерами для его производства, а вывозили из России продукты, необходимые прежде всего для их собственных сухопутных и морских военных сил. Англия и Голландия (а вскоре за тем и Франция) вели в то время ожесточенную борьбу с Филиппом II Габсбургским. Московская компания английских купцов хвалилась в 1588 г., что «Непобедимая армада» Филиппа II была разгромлена благодаря ей, ибо почти весь английский военный флот был построен из русского леса, а оснастка его выделана из русской пеньки.
Итак, Ливонская война, как бы она ни выглядела на поверхности, в основе своей была войной Московского государства с Империей. Финал ее отчасти также свидетельствует об этом. Польский король Стефан Баторий, несмотря на сильную поддержку шведов, ничего не мог поделать с войском Ивана Грозного, пока не заменил польско-литовские войска наемными «немецкими» полками, широчайшим образом использовав упомянутое решение рейхстага 1570 г. Эта-то армия, лишь весьма относительно принадлежавшая Польско-Литовскому государству, и нанесла Ивану IV ряд тяжелых ударов, принудивших его к миру. Впрочем, к миру его принудило в еще большей мере возрождение в новом виде «татарской опасности» на восточных и южных границах Московского государства. Так или иначе, мирные договоры 1582–1583 гг. с Польско-Литовским государством и Швецией зафиксировали полную неудачу 24-летних усилий Русского государства вырваться из долгого заточения. Оно оказалось все еще не готовым к решению этой задачи.
Едва лишь забрезжил благоприятный для Империи исход Ливонской войны, как наметилось и начало нового поворота Империи лицом к западу: в 1576 г. католическая партия одержала первую победу в общеимперском масштабе, добившись избрания императором Рудольфа II Габсбурга, ревностного католика, воспитанного иезуитами в Испании при дворе Филиппа II. Задачей его жизни стало новое сближение австрийской и испанской ветвей Габсбургского дома[24]. Пожалуй, происшедшее в 1556 г. раздвоение державы Карла V не следовало бы вообще называть ее распадением, ибо скорее тут имело место своего рода временное «разделение труда»: в то время как западная часть державы должна была под руководством испанских Габсбургов продолжать прежнее дело, центральноевропейской части — Германии под руководством австрийских Габсбургов — надлежало выполнить роль прикрытия против «третьей силы», наподобие вспомогательной армии, имеющей особое задание. После выполнения этого задания обе части, естественно, должны были снова соединиться. И руслом, в котором могло произойти их слияние, являлась католическая реакция.
24
О мировой политике испанских и австрийских Габсбургов в XVI–XVII вв. см.: