Как в первой половине XVI в. германо-испанскую «ось», на которой держалась Империя Карла V, подвела внутренняя слабость Германии, так теперь подвела внутренняя слабость Испании. Борьба с мятежными Нидерландами, с Англией и Францией истощила Испанию. Ветер над Европой крепчал, а силы испанско-католического фронта неумолимо иссякали. Филипп II, при всей своей слепой самонадеянности, в последний период царствования стал искать выхода из положения в сближении с австрийскими Габсбургами, т. е. в подготовке восстановления рухнувшего здания державы Карла V. Он даже женился на дочери императора Максимилиана II. Казалось, слабая Испания и слабая Германия, соединившись вместе, снова станут сильны. Филипп III, преемник умершего в 1598 г. Филиппа II, чем отчаяннее становилось внешнее и внутреннее положение испанской державы, тем настойчивее продолжал добиваться этого габсбургского единства, казавшегося спасительным[25].
Наряду с этими общими причинами была и одна более специальная, заставлявшая испанское правительство искать близости с Германией. Волею судеб в состав испанской монархии входили Нидерланды — область, территориально отдаленная от Испании и связанная с ней только морским путем. Задача удержания испанского господства над Нидерландами, чрезвычайно важная для Испании в финансовом и политическом отношении, лежала поэтому в основном на испанском атлантическом флоте, который справлялся с нею все хуже по мере того, как на его пути поднимался грозный соперник — английский флот. Слабое место испанской державы Филиппа II — ее растянутые морские коммуникации — стало одним из источников возвышения елизаветинской Англии. Известно, что и революция в Северных Нидерландах удалась в значительной степени благодаря тому, что подвоз войск и снабжения для них из Испании в Нидерланды был затруднен и в известные моменты совершенно пресечен английским флотом. Война с голландскими мятежниками необходимым образом срослась для Филиппа II с англо-испанским морским соперничеством. Превосходство англичан в этом соперничестве было ясно еще задолго до гибели «Непобедимой армады», а после того стало окончательно бесспорным. Следовательно, для удержания господства над Южными Нидерландами и для продолжения войны с мятежными Северными Нидерландами Испания все более настоятельно нуждалась в какой-то более надежной дороге туда на смену прежнему атлантическому морскому пути. Такой дорогой мог быть только Рейн. Его устье находилось в Нидерландах, а верховья весьма близко прилегали к испанским владениям в Северной Италии.
Правда, Италия, как и Нидерланды, была отделена от Испании морем, и испанскому флоту и для удержания господства над Италией приходилось преодолевать в Средиземном море немалые трудности, хотя неизмеримо меньшие, чем в Атлантическом океане. Правда, два итальянских государства, оставшихся неподвластными Испании, Савойя и Венеция, почти смыкались в Северной Италии, оставляя испанцам лишь сравнительно узкий проход на север через Миланское герцогство. Дальше на пути в Южную Германию к верховьям Рейна лежали еще препятствия в виде Швейцарских Альп (и швейцарской независимости!), обогнуть которые можно было только узкой Вальтелинской долиной (по верхнему течению реки Адды), представлявшей самостоятельную (и потому зависимую от всех соседей) область. И все же, несмотря на все эти трудности, Испания с надеждой взирала на судоходный Рейн — по нему можно было быстро перевозить испанские войска и грузы и связать воедино разрозненные части державы Филиппа II. Но Рейн протекал по землям Империи. Поэтому тесное сближение (а скорее слияние) с Империей было жизненно необходимо испанской монархии.
Немецкие Габсбурги относились сначала равнодушно к испанским заискиваниям и к судьбам католической реакции. Впрочем, в душе уже Максимилиан II, женатый на сестре Филиппа II и выдавший за него свою дочь, предавался габсбургско-католическим мечтам. После смерти (в 1568 г.) дон Карлоса (сына Филиппа от первого брака) ему рисовалась возможность соединить в одних руках владения обеих габсбургских ветвей и тем восстановить универсализм Карла V[26]. Однако реальная историческая обстановка требовала совершенно иной политики.
26
Этот период истории Габсбургов был впервые критически освещен «прусской школой» немецких историков (см.