Известие о решении московского правительства не было выдумкой Ришелье, а соответствовало, как увидим, действительности. Ришелье лишь энергично использовал информацию, доставленную ему его виртуозными международными осведомителями. Но он не остановился на этом, а решил активно способствовать укреплению решения Московского государства воевать с Польшей. Вслед за бароном Шарнасе, направившимся в Пруссию к Сигизмунду III, из Франции в Москву к царю Михаилу Федоровичу выехал окруженный не меньшей дворянской свитой барон Деэ де Курменен.
Таким образом, «мастерский ход» Ришелье состоял из двух частей, связанных в одно целое: 1) информации: польского правительства о решении Москвы нарушить Деулинское перемирие; 2) отправки особого посольства в Москву.
Проанализируем, что могло толкнуть Ришелье на такой как будто неожиданный ход. Можно указать три источника:
1. Еще в 1625 г. Ришелье замышлял посольство в Москву, о чем сообщает голландец Исаак Масса, собиравшийся тогда пристроиться к этому несостоявшемуся посольству[150]. Формально оно должно было явиться ответом на русское посольство Кондырева и Неверова во Францию в 1615 г. Почему же именно в 1625 г. Ришелье вспомнил о Москве? Несомненно потому, что именно в это время, как мы говорили, у него была реальная надежда вовлечь Швецию в войну с Империей. Логика вещей требовала позаботиться, чтобы Восточная Европа ничем не мешала Швеции заниматься западноевропейскими делами. Но в 1625 г. планы Ришелье в отношении Швеции не осуществились. Естественно, что в 1629 г., когда эти планы возродились, вместе с ними возродилась и идея о посольстве в Москву.
2. В 1628 г. группа французских купцов, желавших образовать компанию для торговли с Московией, подала Ришелье докладную записку с изложением основных проблем франко-русской торговли. Они предлагали между прочим ответить наконец на посольство Кондырева 1615 г., т. е. организовать посольство в Москву. Важно подчеркнуть, что один пункт этой докладной записки не мог не подтолкнуть мысль Ришелье непосредственно к идее, что сближение Франции с Москвой может послужить рычагом политического давления на Польшу. Этот пункт гласил: «Кроме тех выгод, которые Франция может извлечь из этих сношений с Московией посредством торговли, король станет еще намного значительнее среди северных государей и особенно перед королем польским, который, не имея врага более могущественного, чем московиты, воздержится впредь способствовать интересам Австрийского дома, ибо его величество [король французский] сможет и повредить ему и оказать услуги перед великим князем Московским»[151]. Несомненно, что эта докладная записка являлась одной из предпосылок посольства Деэ де Курменена в Москву в 1629 г., хотя не она послужила ближайшей причиной этого посольства.
3. Не подлежит сомнению, что непосредственной причиной посольства Шарнасе и Деэ явилось какое-то полученное в Париже известие о важнейшем политическом решении, действительно принятом в Москве: не ждать, когда окончится срок перемирия с Польско-Литовским государством, а начать воевать с ним, помогая тем самым шведам. Это известие прибыло в Париж, несомненно, не из Швеции, ибо указанное решение было впервые под секретом сообщено в Москве боярами шведским послам Мониеру и Бенгарту в марте 1629 г.[152], а Ришелье уже знал о нем за два месяца до того, в январе 1629 г., когда была составлена инструкция для Шарнасе, гласящая: «… о чем стало известно его величеству».
Нам удалось обнаружить другой источник информации Ришелье — турецкий. Дело в том, что первым, кому сообщили в Москве о решении нарушить перемирие с Польшей, был турецкий посол грек Фома Кантакузин, который тотчас и повез это известие в Турцию (1628 г.). А в Константинополе при дворе султана Мурада IV не было тайн от тех, кто умел платить. Таковым прежде всего являлся постоянный французский посол в Турции Сези. Выдержки из донесений Сези в Париж за 1620–1627 гг., извлеченные из архива французского министерства иностранных дел[153], показывают отличную осведомленность этого французского агента в политике Москвы, а следовательно, и осведомленность в ней парижского правительства. К сожалению, именно интересующее нас донесение Сези за 1628 г. не опубликовано и, по-видимому, вообще отсутствует в архиве. Мы можем только догадываться о нем.
Шарнасе, выполнивший по пути ряд дипломатических поручений в Германии, прибыл в лагерь Сигизмунда III под Мариенбургом в середине июля 1629 г. В это же время туда пришли сведения из Дании о миссии Деэ де Курменена, который отплыл из Дьепа 6 июня и 29 июня высадился в Дании, где его пребывание было отмечено с большой торжественностью[154].
150
Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА), Дела голландские, 1625 г., стб. 2.
151
Recueil des instructions donnees aux ambassadeurs et ministres de France, Russie, publie par Rambaud, t. VIII, 1890, p. 23; см. также
153
Акты исторические, относящиеся к России, извлеченные из иностранных архивов и библиотек А. И. Тургеневым, т. II. СПб., 1842.
154
Les voyages de М. Des Hayes baron de Courmesnin en Dannemarc, anrichis d'annotations par le sieur P. M. L. Paris, 1664.