В конце XVI в. возник план унии Швеции и Польши. Сигизмунд Ваза, избранный сперва на польский престол, а затем получивший по наследству и корону Швеции, находился полностью под влиянием польской католической шляхты и иезуитов. Это лишь подчеркнуло неестественный характер сближения Польши и Швеции, двух соперников в борьбе за "Dominium maris Baltici" (господство на Балтийском море). Шведы воспротивились воцарению католика Сигизмунда, прогнали его вместе с его польскими друзьями из страны и признали королем герцога Карла Зюдерманландского, дядю Сигизмунда и отца Густава Адольфа.
Вскоре шведы перенесли войну за море - в Эстонию и Ливонию, а еще через некоторое время напали и на ослабленную внутренней борьбой Россию.
Агрессивная политика шведских королей не только обеспечивала выгоды контроля балтийской торговли за шведскими купцами и чиновниками. Она смягчала и внутренние классовые противоречия в Швеции. Дворяне находили на военной службе возможности для карьеры и обогащения, а крестьянство сплачивалось вокруг династии, воодушевленное религиозными и патриотическими лозунгами. Способный демагог, красноречивый оратор, Густав Адольф умел поддерживать в крестьянской молодежи, вступающей под его знамена, убеждение, что она идет сражаться во имя чистого евангелического учения, за свободу Швеции и других стран Европы.
В захваченных балтийских портах шведы устанавливали грабительские пошлины, забирая у купцов треть, а то и половину их товара. В одном лишь Пиллау они собрали в 1629 г. полмиллиона талеров, что равнялось годовой сумме датских пошлин в проливе Зунд.
Досадным препятствием для дальнейших разбойничьих предприятий шведского дворянства под руководством Густава Адольфа были водворившиеся в Померании и Мекленбурге войска германского императора.
Планы Валленштейна в случае их осуществления поставили бы под угрозу могущество шведов на Балтике, да и Польша могла бы рассчитывать на его поддержку в своей затянувшейся борьбе со Швецией. Интересы шведского государства требовали вмешательства в Германии прежде, чем станет поздно.
Сначала нужно было развязаться с польской войной, тем более, что основная цель - захват балтийских портов Польши - была достигнута. Поляки ни в коем случае не оставили бы, даже на время, в руках шведов своих портов, если бы не усиливающаяся угроза войны с Россией. Русское правительство, возглавлявшееся отцом царя Михаила, патриархом Филаретом, решило использовать неудачи Польши в борьбе со шведами с тем, чтобы вернуть утраченный недавно Смоленск и раз навсегда пресечь притязания польской королевской семьи на русский престол. На шведов, которые сами только что отобрали у России часть берега Финского залива, Московское правительство смотрело в данном случае как на полезного союзника. Правда, русским дипломатам было довольно трудно ориентироваться в сложной западноевропейской ситуации, чем шведы и поспешили воспользоваться. В то время в Западной Европе весьма поднялись цены на хлеб, в частности из-за того, что война на Балтике нарушила обычные пути хлебной торговли. Швеция добилась права скупать по дешевым ценам хлеб в России и беспошлинно вывозить его для перепродажи по повышенным ценам в Амстердаме. Вырученные деньги оказались серьезным подспорьем в военных приготовлениях шведского короля.
Шведы всячески торопили русских начать войну с Польшей, а поляки, осведомленные об этом, прислушались к настойчивым советам агентов Ришелье и заключили с Густавом Адольфом перемирие в Прибалтике, чтобы не драться против двух противников одновременно. Все устроилось как нельзя лучше для подготовки антигабсбургской коалиции: внимание поляков переключилось на Восток, а шведы получили свободу рук для действий в Германии.
Весной 1630 г. шведский король уже был готов к немецкому походу. Осторожный друг Густава Адольфа, канцлер Оксеншерна до самого последнего момента сомневался в целесообразности рискованного шага, который вовлекал небогатую и малолюдную Швецию)[2] в войну с сильнейшими державами Европы. Нельзя было положиться и на возможных союзников среди немецких князей: одни из них боялись императора, другие - усиления Швеции; от тех и других можно было в любое время ожидать подвоха.
Густав Адольф, напротив, видел в создавшейся ситуации большие преимущества. Подавляющая часть имперских войск была отведена Валленштейном с разоренного Балтийского побережья в Среднюю и Южную Германию. Туда переместилась и квартира генералиссимуса. Все внимание государственных и военных деятелей Германии было поглощено предстоящим рейхстагом в Регенсбурге, назревали решающие споры о судьбе Валленштейна. Сам Фридландец сидел в Меммингене, более занятый ходом рейхстага, чем шведскими приготовлениями, хотя они отнюдь не были для него тайной. Оставшиеся в Померании имперские войска обобрали население до нитки и сами жестоко страдали от голода и болезней. Солдаты бродили по дорогам и нападали на проезжающих, грабили обозы. На улицах и дорогах валялись трупы умерших от голода.
Густав Адольф полагал, что без труда сможет овладеть Померанией. Закаленные в боях с русскими и поляками, привыкшие к победам шведские войска применяли новые методы боя. Усовершенствованное оружие, религиозное воодушевление, помогавшее прогнать из Швеции короля - католика Сигизмунда с его польской свитой и польскими солдатами,- все это помогало шведскому королю завоевывать территории Польского государства и должно было помочь в предстоящей войне в Германии. Немецкие князья после первых же шведских успехов сбегутся под защиту Густава Адольфа, и он сможет создать и возглавить мощную протестантскую партию.
XVI и XVII века были переходным временем. Рушилось старое, и неизвестно было, что придет ему на смену. У самых умных и способных политиков нередко кружилась голова, и полет фантазии уносил их далеко от реальной почвы. Как мыльные пузыри возникали грандиозные планы. Одни мечтали об универсальной монархии Габсбургов, охватывающей всю Западную Европу, другие думали о всеевропейской федерации государств под руководством Франции, третьи провозглашали: "Москва - третий Рим". Целые государства согласно этим бумажным планам заглатывались в один присест: Швеция и Россия подчинялись польскому владычеству, Польша легко и просто делилась пополам между Швецией и Россией, турки изгонялись в Азию и восстанавливалась древняя Византийская империя. Все это казалось таким же возможным, как и завоевание Кортесом, Писарро и Ермаком необъятных царств на заокеанском Западе и далеком Востоке.
Головокружительные перспективы открывались и перед шведским королем: завоевание берегов Балтийского моря представлялось чем-то слишком легким и незначительным, чтобы этим ограничиться. Держава в центре Европы - вот о чем мечтал теперь Густав Адольф.
6 июля 1630 г. Густав Адольф высадился у побережья Померании, на острове Узедом. Испуганный герцог Богуслав XIV Померанский не знал, что предпринять и на чью сторону стать. Впрочем, на него почти не обращали внимания ни католические войска, ни шведы. Густав Адольф без боя овладел Штеттином и начал изгнание имперцев из Померании. Из Швеции прибывали все новые транспорты с солдатами.
Более половины армии Густава Адольфа состояло из коренных шведов и финнов, остальные солдаты происходили из Шотландии, Эстляндии, Ливонии и даже Польши. Со всех сторон стекались в шведское войско чешские эмигранты. Многие из них заняли офицерские посты, а старый граф Турн вскоре получил командование бригадой. Религиозное воодушевление, твердая дисциплина и доверие к своему полководцу сплачивали войска в монолитное целое. Шведы заряжали свои мушкеты бумажными патронами; это избавляло их от необходимости отмерять порцию пороха и пуль для каждого выстрела. Солдаты были вооружены кремневыми мушкетами, значительно более легкими и удобными, чем устаревшие фитильные мушкеты, находившиеся на вооружении в имперских войсках.