22 мая Тилли начал наводить порядок. Наиболее буйных празднующих похмельные расстрельные команды повели к стенке. Небольшой по площади город был набит по меньшей мере 25 тысячами покойников. Трупы пытались сначала закапывать, но из ям их добывали и жрали собаки, поэтому мертвецов начали грузить в телеги и топить в Эльбе. Потом люди, жившие ниже по течению, несколько одурели, когда по реке начали сплавляться тысячи покойников сразу. Из собора, который таки устоял среди этой вакханалии, вывели беженцев и покормили. Выяснилось, что в общей сложности осталось тысяч пять народу из тридцати, и процентов так на 80 это были женщины цветущих возрастов. В тех нечастых случаях, когда мужья были живы, разрешалось выкупить жену. Правда, с деньгами после трехдневного грабежа и пожара были некоторые проблемы, поэтому бюргерам разрешили вербоваться во вспомогательный персонал армии (тем более, работы все равно больше никакой не было, все сгорело к чертям) и отрабатывать волю для своих жен. С молодыми вдовами и бывшими девушками было сложнее, и Тилли принял решение. Он переженил на них холостых ландскнехтов.
Очень, очень романтизированная версия того, что случилось с магдебурженками. Впрочем, общий смысл и тут ясен.
Для общего воодушевления, армию загнали в собор, где торжественно отслужили мессу и послушали «Тебя, Господи, славим». Не знаю, чувствовал ли Тилли некую иронию момента, но служба прошла на отлично. В конце концов, зря, что ли, единственное здание сохранилось. Ну, а Паппенхейм вообще не считал, что случилось что-то плохое. Отважный генерал отлил в граните: «Все наши солдаты стали богачами. С нами Бог!»
Но вот приютить и накормить Магдебург не мог уже никого, ни союзников, ни противников. Ни зернышка зерна, ни фунта пороху. Империи эта формальная победа нанесла чудовищный репутационный удар, князья, колебавшиеся в выборе стороны, начали явно склоняться к союзу со шведами. Тилли своими дальнейшими маршами последовательно напугал ландграфа Гессена и курфюрста Саксонии, так что те побежали к Густаву Адольфу вперед собственного визга. Кстати, после этого немецкий словарь обогатился кучей новых выражений. Слово «магдебургизировать», стереть с лица земли, то бишь. Символом Магдебурга была дева, деревянная статуя которой украшала городские ворота, и которую потом нашли обгоревшую в канаве. Поэтому родилась еще одна прекрасная идиома: «Магдебургская свадьба», в смысле надругательство. Также появился оборот в отношении бродяг, дескать, их дом – это «магдебургские квартиры».
БРЕЙТЕНФЕЛЬД!
Постепенно до Максимилиана Баварского (покровитель Тилли) и императора дошло, что тот по правде в бедственном положении, так что они подкинули ему людей и материальных ресурсов. Летом 1631 года непрерывно отступавшая под давлением шведов армия была более-менее накормлена и хорошо укомплектована. Сразиться со шведами Тилли предполагал в Саксонии. И вот тут сыграл недавний отказ императора от альянса с саксонцами. Напуганный вторжением сразу двух враждебных друг другу армий, топивший страх в вине, оказавшийся между молотом и наковальней Иоганн Георг Саксонский подписал договор о союзе со Швецией. Еще раньше, оказавшись в виду наступающих шведских войск, такой же напуганный Георг Вильгельм, курфюрст Бранденбурга, также перешел на сторону шведов.
17 сентября 1631 года католическая армия Тилли и протестантская армия Густава Адольфа, поддержанная саксонцами, схлестнулись в самом крупном сражении Тридцатилетней войны неподалеку от Лейпцига, в битве при Брейтенфельде.
Это должна была быть настоящая схватка титанов. Тилли обладал огромным опытом войны. Его солдаты и офицеры успели одержать массу побед, крупных полевых схваток лучший полководец Католической лиги еще не проигрывал, а вот список побед внушал. Белая Гора, Вимпфен, Хехсте, Луттер… Офицеры и солдаты были опытными и вышколенными. Да, головорезы. Но одни из лучших головорезов католического мира.
Но и Густав Адольф имел на счету множество успехов. Его бойцы прошли Польшу, некоторые – Россию и Данию, это была армия, славная отменной дисциплиной и слаженностью. «Целый полк, дисциплинированный как этот, представляет как бы одно тело, одно движение: уши слышат в одно и то же время команду, глаза поворачиваются одним движением, руки работают как одна рука». – это про один из шведских полков писал шотландский наемник. В общем, сентябрьским утром у Брейтенфельда ожидался настоящий турнир чемпионов.