Конде спешил, потому что испанцы ждали сикурсу – тот самый отряд, усланный в сторону, и все об этом знали. Проблема в том, что – опять же, не удержаться от сравнения с Лютценом – этот отряд шел на помощь очень медленно и лениво, его командир считал, что у него есть немало времени, и не спешил. Конде же понимал, что эта соломина может сломать ему хребет, и постарался уложиться в как можно более сжатый срок. Битва началась на самом рассвете, едва забрезжило.
Французы атаковали кавалерией по флангам. На французском левом крыле испанские всадники превозмогли и затоптали лягушатников, но на другом все получилось ровно наоборот, Конде наладил взаимодействие пехоты и конницы и разметал фланг испанцев, которые пытались воевать одной кавалерией. Пехотинцы в лоб, конница бьет с фланга – локальный успех.
Казалось бы, счет 1—1. Но развивать успех стороны начали по-разному. Испанцы на своем фланге взяли трофейные пушки, развернули на французов и начали выносить их пехоту, перемалывали ее медленно и методично…
…А надо было быстрее решение принимать и срочно давить всеми силами. Потому что Конде на своем фланге сориентировался сразу. Вместо атак в лоб, которые вели на своем победившем фланге испанцы, Конде глубоко охватил кавалерией слабую вторую линию испанского строя, валлонов и немцев. Правду сказать, он сперва обломался как раз об испанских ветеранов, но быстро переориентировался на валлонов. Собственно испанцы помочь им не могли, их ветеранская пехота резалась с французами по центру лоб в лоб. Конде предпринял дикую безрассудную атаку на скорости, из тех, которые считают идиотским сумасбродством, когда они проваливаются – и гениальным озарением, когда приносят успех. Французская кавалерия разметала испанскую вторую линию, прошла все поле боя насквозь и ударила в тыл побеждающему испанскому флангу, окончательно сокрушив испанскую конницу.
По большому счету, он сумел провернуть такую наглую атаку потому, что испанский полководец в острый момент промедлил и ни подхлестнул свой успешно атакующий фланг, ни вовремя отреагировал на прорыв Конде с другого фланга. Французы действовали не то чтобы сильно умнее, но быстрее и решительнее. Битва шла симметрично, до того момента, как Конде полетел на крыльях, а Мело наоборот, начал тормозить. Все произошло просто стремительно: первые пушечные выстрелы прозвучали в 4 утра, а к 8 было уже ясно, что дело испанцев проиграно.
Испанская конница полегла. Немцы и валлоны убежали. На поле битвы остались только испанские пешие терции. Они не стояли там из голого упрямства. Они ждали подкрепление. Подкрепление, которое так и не придет.
Испанцы собрались в единое гигантское каре в центре поля боя. Несколько раз французы атаковали и каждый раз откатывались, застилая поле трупами людей и лошадей. Они стояли, отбивая атаку за атакой мушкетными залпами с 50 шагов и пиками, полностью окруженные, расстреляв почти все боеприпасы. У испанцев были убиты практически все командиры.
Наконец, разыгрался последний, очень скверный, акт драмы. Испанцы не горели желанием биться дальше, но и французы не хотели снова ломать зубы о терции. Наступал вечер. По обе стороны захотели переговоров, испанцы подали сигнал, Конде с эскортом поскакал к холму…
Эскорт выглядел слишком многочисленным для простых переговоров. Кто-то на испанской стороне принялся стрелять, приняв происходящее за новую атаку. Французы на этой почве несколько озверели и следующей атакой если не сломали терции, то нанесли им тяжелые потери, а главное, заставили растратить все остатки пороха и пуль. Апокалиптическая картина поголовного вырезания испанских ветеранов – это легенда. Реально разбитые испанцы все-таки сумели в итоге капитулировать и сохранить многие жизни. Дело в том, что Конде по-прежнему держал в уме, что а вдруг помощь к испанцам еще придет. Поэтому он был заинтересован в том, чтобы не лютовать чрезмерно.
В плен попали около 4 тысяч испанцев, до 5 тысяч погибло, при этом общие потери исчисляются примерно в 7 тысяч. Да, я вижу, что тут арифметика хромает, но это разные версии, и о достоверности каждой конкретной цифры я судить не берусь, хотя по пленным вроде бы все четко.
Как ни странно, де Бек (командир не пришедшей помощи) сумел обеспечить очень результативную «посмертную медицину», собрал остатки бежавших с поля брани, сколотил новую армию взамен битой, и вообще сделал так, что никаких объективных выгод французы особо и не извлекли.