Вячеслав уже не помнил, под влиянием каких причин сложилась эта троица, но сейчас он с тоскливым ужасом в душе думал о том, что это подлое время вымыло из его памяти имя третьего участника. Ворона с Бобиком были налицо, а вот кто тут был третьим, он к своему кромешному стыду назвать не мог.
Неприятное открытие настолько поразило его, что, дойдя до своего подъезда и глянув на окна, Вячеслав помедлил и направился то ли в "Спорт-бар", то ли к Александру Карловичу. В обе эти точки путь лежал через разбитый за домом парк. Гравиевая дорожка, петляя между дубами и берёзами, вела на соседнюю улицу, а один её отросток, короткий и прямой, выводил к школе. На развилке стояла доска объявлений. Проходя мимо, Вячеслав всегда по привычке поглядывал туда. В тот день он заметил на доске что-то необычное – это были простые листы белой бумаги с напечатанными принтером стихами. Первые два принадлежали Некрасову, ещё одно – Пушкину.
В эти бурные дни Вячеслав ожидал увидеть на доске объявлений всё что угодно, – прокламацию, призыв, манифест, но стихи русских поэтов оказались настолько неожиданными и по силе воздействия и ясности до такой степени превосходили любую мыслимую листовку, что он в изумлении некоторое время перечитывал эти, в сущности, отлично знакомые всем строки.
На маленькой бетонной площадке перед «палатами» Александра Карловича стоял «Мерседес» представительского класса, и, видимо, стоял уже давно, потому что человек, занимавший водительское место, дремал, откинув на подголовник жирный затылок. Недоумевая, что за важные посетители пожаловали в столь колоритный уголок, Вячеслав, прежде чем зайти, всё же позвонил по телефону.
– Заходи, – сказал Александр Карлович, Вячеслав зашёл и остолбенел.
Рядом с Александром Карловичем, одетым как обычно – с неопрятным шиком мастера на все руки, прямо под своим собственным изображением сидела мифическая блондинка с плаката, только теперь это всё-таки была уже не девушка, затянутая в мотоциклетный комбинезон, а довольно зрелая женщина в элегантном брючном костюме.
Выражение лица Вячеслава было настолько обескураженным, что Александр Карлович и его гостья невольно усмехнулись.
– Похожа? – без особых церемоний поинтересовался Александр Карлович.
Вячеслав немного растерялся и не знал, как именно уместно себя вести.
– Что, постарела? – с нетрезвой откровенностью обратилась к нему блондинка.
Перед ними на низком столике стояла почти пустая бутылка клюквенной настойки. Пепельница был полна окурков. Вячеслав вопросительно глянул на своего друга.
– Марина, – сказал Александр Карлович, топя очередной окурок в пепельнице, – это Славка. А это Марина, – добавил он, удивлённо посмотрев на стоящего Вячеслава. – Маринка, мы нальём ему рюмку?