Марина пошевелилась и погладила его по груди, не открывая глаз.
— Доброе утро, сэр Ортем. Вас что-то тревожит?
— Марина, можно вас попросить о двух вещах?
Она уселась. Поняла, что не одета, и потянула на себя одеяло — прикрыться. Артём не позволил.
— Вы замечательно выглядите и в одежде, и без. Или я что-то ещё не знаю о приличиях?
— В своих комнатах мы сами устанавливаем приличия, — произнесла она немного назидательно, и снова смутилась — снова отвела взгляд. — Простите!
— Вы красивая. Оставайтесь, как есть, если можно. Вот первая вещь: не обращаться ко мне «сэр», когда мы одни. Так можно?
— Конечно, сэр… конечно, Ортем.
— И вторая — обращаться ко мне на «ты». Хотя бы, когда мы одни.
Вот теперь она смутилась по-настоящему. Артём осторожно обнял её… она не отстранилась — только улыбнулась и закрыла глаза.
— Мне будет трудно, Ортем. Меня так воспитывали. Вас это раздражает, такое обращение?
— Нет. Пусть будет так, как вам приятнее.
— Благодарю! — И обняла его крепко-крепко. — Мне нужно сейчас же одеться, — прошептала Марина. — Иначе я не смогу… и вам не позволю. А сегодня очень много дел.
Что-то тревожило Артёма, после вчерашней прогулки по Риму. Что-то невнятное. Интуиция, или как её назвать.
Постепенно мысль оформилась в слова: некоторые части Рима подозрительно новые на вид. Руины, остатки древних зданий — какие они древние, там камень на вид только вчера закончили обрабатывать! Марина, ещё за завтраком, сказала, что сегодня ей нужно поговорить со многими людьми — хозяйство на пустом месте не строят; пусть двадцать четыре семьи и подтвердили, что верят в Марину Скайлис. Пора и само хозяйство заводить.
— Каждый дом чем-нибудь знаменит, — пояснила Марина после завтрака. — Дом Нерон — это архивы и книги. Дом Тибр — ювелирные мастерские. У каждого есть что-то важное для города.
Намёк понятен.
— Вы уже знаете, чем мы можем быть полезны городу? — Артём не сразу спросил. Всё думал, как бы слова подобрать.
Марина кивнула.
— Я с детства люблю рисовать. Мы с Мирандой, — уточнила она. — Над нами все смеялись. Ну кому нужно такое умение? Есть светопись, ей делают портреты. То есть статуи. Как настоящие получаются. Всё объёмное, только прикоснуться нельзя.
Голограммы, подумал Артём. Но вслух слово произносить не стал, на всякий случай.
— Вот, смотрите. — Марина открыла альбом. Артём чуть не уселся прямо на пол.
Инга обожала такие вещи. Как-то показала свои студенческие конспекты — на полях, повсюду, самые разные рисунки. Наброски. Но интересные — не оторваться! Животные и птицы, пейзажи, геометрические узоры, портреты. Крохотные, иногда очень условные — всего-то инструмент, что карандаш, особенно не размахнёшься. Но смотрел, увлечённо, и оторваться не мог.
И здесь то же самое. Вот почти то же самое, что было на полях тех конспектов — только собрано в альбом.
— Это ваши работы? — Артём поднял взгляд. Марина кивнула, и в который уже раз отвела взгляд. Смущается.
— Очень красиво! — Даже душой кривить не пришлось. И здесь похожа на Ингу. Вот и скажи теперь, что переселения душ не бывает. — Что вы хотите с ними сделать?
— Мне нужно ваше разрешение, Ортем. Я хотела бы поговорить с домом Тибр, им показать.
Артём невольно посмотрел на её грудь — на «ловца снов», своё собственное творение. Марина улыбнулась и кивнула.
— Я понимаю. Да, конечно, поговорите. Вам действительно нужно моё разрешение?
Марина кивнула.
— Именно об этом мы с ними не договаривались. О том, чтобы они делали украшения по моим эскизам.
— Я верю в вас. — Артём поднялся на ноги. Марина вновь отвела взгляд, и едва заметно покраснела. — Но это правда, Марина.
Она бросилась к нему и обняла. Просто обняла — крепко прижала к себе, и почти сразу же отпустила.
— Я могу вам помочь чем-нибудь, Марина?
Она покачала головой. И улыбнулась. Улыбка ей определённо идёт.
— Мы справимся. У вас будут поручения, сэр Ортем? Простите, — она снова отвела взгляд, почти сразу же вновь посмотрела в глаза. — Ортем, у вас будут поручения?
— Улыбайтесь чаще. На сегодня — только это.
Точного времени выступления не сообщали; однако можно не сомневаться, предупредят заранее. Кроме чрезвычайных ситуаций, когда действовать нужно немедленно, всех оповещают минимум за час. От Колизея до казарм пятнадцать минут на дилижансе — вчера Артём постоял перед картой Рима и примерно запомнил, что здесь к чему, что где находится.