— Уйди, — потребовала Лилия сухо, поднимаясь на ноги. — Я не преступница, а ты не из полиции. Доктор не возражал, сэр Катон не возражал. Почему я должна перед тобой оправдываться?
— Ты не должна, — возразила Канси, также поднимаясь на ноги. — Но я чувствую неправду, нравится это тебе или нет. Я могу доложить в штаб, если хочешь. Там очень чуткий детектор лжи. Но зачем тебе это?
Лилия прикрыла глаза, помотала головой.
— Я не помню, — сказала она сухо. — Я правда не помню. Помню, что делала укол, так положено по инструкции. Потом… как будто часть времени выпала. Сэр Тиберий сказал, что я как будто заснула на пару секунд. И всё, я не помню, куда делись шприцы. Когда я сказала ему, что нас спросят про них, он сказал… ну, я уже говорила, что он сказал. Это правда.
— Верю, — кивнула Канси. — Теперь верю. Почему ты не сказала доктору, что у тебя был провал в памяти? Боишься, что отстранят от работы?
Лилия кивнула. В уголках глаз её появились слёзы — она помотала головой и смахнула их ладонью.
— Мониторы, которые вы должны носить — ты их выключала?
— Нет, — помотала головой Лилия. — За это точно отстранят, и сразу же будет расследование. Я не выключала. Если бы там была пауза, меня бы уже вызвали в штаб.
— Всё понятно. — Канси кивнула. — Извини, не хотела тебя расстраивать. Мой совет — говори правду. Или я, или кто-нибудь ещё из моих… из людей с Плутонии всегда будет в штабе. Если будешь и дальше говорить неправду, кто-нибудь доложит руководству. Не я, так другие. Понимаешь?
Лилия кивнула.
— Спасибо, — едва слышно прошептала она.
Миранда за последние трое суток написала четыре картины. Сама себе поражалась — такого прилива сил, вдохновения, давно уже не было. И — дома стало куда спокойнее. С тех пор, как Лилия вновь обрела свою утраченную способность, стало спокойнее. Не передать, как это приятно!
По вечерам теперь к ним заходили Канси и обе её сестры. На Плутонии нет понятия «муж» или «жена», там есть семья. Людям не нужно обозначать, что они «приручены» друг другом: это так же очевидно для человека Плутонии, как для римлянина очевидно по одежде понять статус гражданина Рима. Жители Плутонии все немного телепаты — так намекала Канси. Поэтому там нет судебных разбирательств, в понимании Айура. Крайне трудно сказать неправду, крайне трудно пойти против всех. Как необычно должна быть устроена планета, на которой каждый житель абсолютно правдив! Представить такое — почти невозможно!
— Ты снова думаешь о нас, — заметила Акира. Она часто приходила, вместе со своим вязанием, в студию Миранды — надо признать, что Акира, пока молчит, очень помогает. Одним своим присутствием. Очень странно и необычно.
— Вы такие необычные, для нас, — кивнула Миранда, не прекращая работать. — Всё ещё надеешься, что Ортем примет тебя в семью?
— Ему придётся. Я могу быть ужасно послушной, и очень полезной. У него не будет выбора. — Акира рассмеялась первой, следом за ней рассмеялась и Миранда.
— Нет, правда, — посмотрела ей в глаза Миранда. — Ты хитростью заставила сестру пойти к нему. Потом случилось, что случилось. А когда вы обе рядом, мне трудно работать. Вы так много думаете о нём, что мне трудно сосредоточиться. Сама ни о чём другом думать не могу.
— Да, я сама себя перехитрила, — согласилась Акира. — Сейчас я скажу чистую правду. Я не думала, что любовь вообще существует. Я ведь биохимик. Все эти чувства и прочее — просто реакция организма, не более. Все учёные это знают. Но когда встретила его… сама не понимаю, что случилось. Так и живём теперь.
Миранда покивала.
— Тогда запасайся терпением. Он может быть очень упрямым. Ты ведь останешься? Я тоже умею слушать и делать выводы. Вы прибыли сюда, чтобы изучать нас. Здешних людей. Верно? Значит, рано или поздно вы уедете — может быть, кто-нибудь ещё с Плутонии будет вместо вас. Но ты хочешь остаться, да?
Акира отложила салфетку в сторону и встретилась с Мирандой взглядом.
— Всё верно, — согласилась она. — Я останусь. Сразу скажу, убить меня трудно, прогнать не получится. Придётся терпеть и привыкать.
На этот раз первой рассмеялась Миранда.
Артёма не отпустили домой — оставили в клинике при штабе. Изучать и наблюдать. Скольжение вдали от планеты, вдали от массивного тела вело себя по-другому. Настолько, что все пребывали в состоянии оторопи. Скорость перемещения возросла: достаточно длинной площадки не нашлось, но судя по замерам на существующей, Артём развивал скорость вплоть до одной десятой скорости света в вакууме. Вот это действительно «скольжение»! Если это не случайность, то фраза «пройтись между планетами» становится не такой и фантастичной.