— Значит, с вами всё хорошо, если вы снова их видите, – прошептала Лилия ему на ухо. – Но почему я их вижу? Я ведь точно не скольжу, всякий раз потом пробовала.
— И сейчас?
— Нет, сейчас не пробовала, для этого мне на полу стоять нужно. Нет!
— Что «нет»? – Артём посмотрел в её глаза, Лилия чуть отстранилась, продолжая держать его за руки.
— Не вставайте. Половина третьего ночи, и мы оба не спим. Мне сказать, или сами догадаетесь?
— Скажите, – Артём не отводил взгляда от её глаз. Лилия рассмеялась, и сама отвела взгляд.
— Не угадали. Спойте мне. Есть ведь хоть одна песня, которую вы согласитесь петь только мне, или в моём присутствии? Ведь есть?
— Но…
— Всё здесь, – Лилия свесилась с кровати и достала из-под неё… флютню. Другую, не Артёма. – Отговорок искать не нужно.
— Ловко вы, – Артём принял инструмент, задумался. Лилия показала ему пульт управления акустической защитой – включена, никому ни музыка, ни пение не помешают. Вместе с тем, подумал Артём, если из номера раздастся крик о помощи, или что-то такое, автоматика с очень высокой вероятностью его опознает и вызовет охрану. Умная техника, слишком умная. Так… и что петь будем?
Как-то сама собой пришла на ум песня «Шипучее вино». Её и спел. На Лилию песня произвела большое впечатление.
— Чудно! – сказала она, когда песня закончилась. – Знаете, нужно выучить ваш родной язык. Вы ведь её на древнерусском… простите, на русском вашего времени, поёте? Точно, нужно будет выучить. Спойте ещё раз! Пожалуйста!
- - -
Миранда уселась в постели. Странные сны сегодня – обрывочные, бессвязные, неприятные. Обычно сны яркие, красочные, интересные. Ну или вообще никаких, так тоже хорошо. Миранда включила ночник ярче и попыталась заснуть заново. Куда там!
Такое ощущение, что сломалась рация: стала ловить не то полицейскую, не то ещё какую-то волну. Миранда запустила самопроверку прибора, ничего не выявила, но стоило снять рацию – и мерещиться перестало. В конце концов, Миранда взяла со стены запасную – ту, которая ничего в мозг не транслирует, у которой, как в древности, отдельно микрофон и динамик – и спустилась вниз.
Она вовсе не удивилась, обнаружив там Мари. Тоже в халате, и тоже с запасной рацией на поясе.
— И тебе что-то мерещилось, – Мари посмотрела в глаза Миранды. – Дай угадаю. Неприятный повторяющийся голос, словно кто-то в рации что-то бормочет.
— Примерно так, – согласилась Миранда. – Сразу в больницу поедем, или посидим пока?
— Шутки она шутит, – Мари посмотрела на часы. – Там у них ещё поздний вечер. Нет, пока не буду звонить. Не знаю, как у тебя, а у меня это прошло. Нет никакого бормотания в голове.
— Тогда зачем запасная рация?
— Всё верно, – Мари налила Миранде сока – не ошиблась, сразу вынула из шкафчика нужную бутылку – и протянула. – На всякий случай. Пойду сегодня к связисту, пусть проверит.
— Не проще новую поставить?
Мари посмотрела Миранде в глаза.
— Это не решение. А я привыкла решать, чтобы уж окончательно. Если там что сломалось – пусть выясняет, что именно. О, смотри, кто идёт!
Не кто-нибудь, а Арлетт Беклин! После переезда в Рим Арлетт, хоть и пришла в себя, но отчётливо держала дистанцию со всеми, кроме Марины. С последней и общалась легко, и заходила сама, обычно по всяким мелочам, а остальные в основном видели её молчаливой, занятой любимым делом. К себе в комнату почти никого не приглашала.
— Не спится? – Мари и ей протянула безошибочно именно тот напиток, что Арлетт предпочитает пить – минеральную воду, из её родного города. – Голос не мерещится? Такой, словно в полицейской рации?
— Откуда ты… – поразилась Арлетт, но воду приняла и выпила, вначале. – Всё верно. Вы тоже?
— Мы тоже. Слушай, есть предложение отвлечься. У Миранды в альбомах много красивого. Если её как следует попросить…
Миранда рассмеялась.
— Она права. Идём, Арлетт, раз тебе не спится. Ну или пойдёмте на свежий воздух, погода сегодня хорошая.
— Лучше на свежий воздух, – выбрала Арлетт и допила последние несколько глотков. – Сейчас переоденусь. Благодарю! – вернула она стакан Мари, улыбнулась и направилась назад, по лестнице вверх.
Мари проводила её взглядом.
— Ты заметила? – она посмотрела в глаза Миранды. – Впервые улыбнулась нам обеим. Похоже, сегодня будет удачный день, раз такая редкость случилась. Ну что, пройдёмся по свежему воздуху?
- - -
…Мари закончила, совсем вкратце и без подробностей, рассказ о том, как чудом выбралась из башни, про своих пропавших – забытых – друзей говорить не стала. Всё равно Арлетт слушала её, практически раскрыв рот, не дыша.
— Ничего себе! – покачала она головой, когда рассказ кончился. – Знала бы, держалась с тобой осторожнее. Так что, дроссели правда приносят удачу? Ты говоришь, потом все, кому не лень старались незаметно к тебе прикоснуться. Им всем потом везло?
— Не знаю, не спрашивала. Вот в лоб иногда давала – некоторые старались почаще прикасаться к… в общем, куда не приглашала. Можешь проверить, – Мари протянула руку. – Я, как видишь, почти всегда рядом. Если поможет, разрешаю прикасаться сто… нет, десять раз в день. Для начала, наверное, хватит.
Арлетт рассмеялась и прикоснулась кончиками пальцев к протянутой руке.
— Благодарю, проверю. Я тоже слышала такие истории, но никогда не верила. А где была эта башня?
— А тебе зачем? Рядом с Парижем, в лесу, выйдешь из ворот Республики – и сразу на север. В самую чащу.
— Её разве со спутников не видно? Найти не пытались?
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Но я – дроссель, верно? Веришь или нет – тебе решать. Факты – вещь упрямая.
Арлетт кивнула.
— Верю. У меня были друзья, которые очень хотели найти ту башню. Меня звали… а я уже не верила. Не знаю, как-то быстро перестала в такое верить. Мама говорит, всем в детстве нужно верить в чудо, и встретиться с ним хотя бы раз. А я ни разу не встречалась.
— Ты только что сказала, «верю». Значит, надо просто подождать, – Мари взяла её за руку. – Ой, прости, что без спросу. По моему опыту работы в полиции: иногда надо просто верить. Я пока работала, сто раз была готова признать, что все люди – скоты и мерзавцы, что хорошими только притворяются. Но так не признала, всё ещё верю. Может, потому и с ума не сошла от такой работы. Трудно, но кому сейчас легко?
Арлетт снова рассмеялась и махнула рукой – да ну тебя. Все трое сидели на скамейке – а по дорожкам парка уже начинали пробегать люди в спортивной одежде. День начинается.
— Всё верно, пора немного размяться, – поднялась на ноги Мари. – Арлетт, присоединишься? Тогда дождёшься нас тут, хорошо?
- - -
Лилия сидела на коленях Артёма, обнимая его, прижавшись щекой к плечу.
— Не хочу вставать, – призналась она. – Всё думала, когда вы меня позовёте. А пришла сама, – она тихонько рассмеялась. – Сегодня нужно подольше поговорить с Вероникой. Врач сказал, она «застряла» каким-то образом в том моменте, когда… когда из-за меня она разучилась понимать. И сейчас с ней нужно, как с маленькой девочкой. А я всё-таки была её лучшей подругой.
— Совесть уже не так мучает?
Лилия не сразу ответила. Оделась; встала у окна, надевая украшения. Постояла, глядя во внутренний двор гостиничного комплекса, и только потом ответила.
— Да, стало гораздо лучше. Благодарю, что спросили. Сама бы ни за что не призналась. Идёмте? Не знаю, как вы, а я жутко проголодалась.
…Вероника уже без боязни приближалась к людям; Артёму даже показалось, что врачи уже и не рады, что вчерашний ещё пациент настолько справился со своим состоянием, что может теперь общаться с людьми, не пугаясь никого и не лишаясь дара речи.
— Очень необычная методика, – согласился врач. – Значит, сбойный переводчик. Что ж, техника иногда нас подводит. И та же техника помогает иногда всё исправить. У Вероники Корвус не осталось родных и близких: её привезли сюда прямо из приюта, и мы с самого начала не смогли понять, как с ней общаться. Удавалось обмениваться с ней записками. Она каким-то образом застряла в своём тогдашнем возрасте, психологически, в одном и том же дне. Каждый день проживала ровно так же, как и все предыдущие, а когда к ней пытались подойти и поговорить – пугалась, и в присутствии другого человека практически полностью лишалась дара речи. При этом исследования не выявили никаких нарушений структуры внутренних органов, только необъяснимое поведение центральной нервной системы. Что ж, – врач посмотрел, как Вероника что-то увлечённо рассказывает Лилии, – теперь для наступил новый день. Тот, который она всегда проживала, случился вчера по обычному сценарию, а сегодня всё по-другому. Вы сможете остаться ещё на какое-то время?