— Я просила их сегодня не приходить.
— Ух ты, — вновь попробовал сострить я, — так у нас почти что свидание!
Мэльволия застыла, не донеся чашку до рта. Ее взгляд пронзил меня, словно стрела.
— Сви… свидание?
— Забудь, — поспешно ответил я. — Лучше попробуй пирожные. Они с заварным кремом.
Изящные пальчики Фиореллы подхватили лакомство. Девушка откусила маленький кусочек. Ее глаза засияли:
— Как вкусно! Еще лучше, чем каноли!
У меня потеплело на душе.
— Это же здорово! Рад, что тебе понравилось.
Стараясь держаться в рамках приличия, я отхватил почти половину другого пирожного. Оно и правда оказалось отменным.
Наслаждаясь нежным вкусом крема, я задумался. Прежде я никогда не фанател по сладкому. Когда мы куда-нибудь выбирались с Олесей, в отличие от нее, я не заказывал десерты, ограничиваясь чашкой кофе. Теперь же уминал сладости, как внедорожник бензин. И что самое интересное, хотел еще. Может, это из-за растущего организма?
— Ты вроде намеревалась рассказать мне о турнире, — напомнил я, когда количество пирожных значительно уменьшилось.
Мэльволия с изяществом промокнула губы тонкой салфеткой, украшенной кружевом.
— Турнир Доблести — главное ежегодное соревнование между всеми школами страны. Чтобы попасть на него, участники должны победить на нескольких турнирах поменьше. Сделать это очень сложно, поэтому в финал обычно выходят команды трех-четырех ведущих школ. Чаще всего — ученики из «Бастиона», «Стальных роз» и «Утренней зари». Но последние два года команду «Зари» выбивали из турнира ученики «Алмазного вихря»…
— «Алмазного вихря»? — переспросил я, заметив, каким тоном она произнесла это название.
— «Бастион», «Стальные розы», «Утренняя заря», «Надежда Иризии» — старые школы с крепкими традициями. И все они, в какой-то степени, самостоятельны. Да, их поддерживают те или иные аристократические семьи, но школы им не принадлежат.
«Алмазный вихрь» — совсем другое дело. Школу создал и полностью контролирует род Зангар. Произошло это всего три года назад. За это время «Вихрь» набрал необыкновенную популярность. То, чего другие учебные заведения добивались десятилетиями, эта школа получила, будто по волшебству. Все больше и больше аристократических семейств хотят отдать туда своих детей. И не последнюю роль в этом играют победы учеников «Алмазного вихря» на Турнире Доблести. Их бойцы выступают все лучше и лучше. В прошлом году они оказались вторыми, уступив «Бастиону». В этом же грозятся забрать чемпионский титул. Судя по результатам отборочных турниров, это не пустая похвальба. Говорят, команду «Зари» они разбили, не дав ни единого шанса. А ученики «Утренней зари» всегда выступали достойно…
— Разве турнир может быть так важен?
— Да, — кивнула Фиорелла. — Почти все родители ориентируются на победы. Ведь это означает, что в школе хорошие наставники, способные многому научить. А еще, сильные ученики.
— И что?
На бледном лице Мэльволии отразилось легкое удивление.
— Это же очевидно, — терпеливо принялась растолковывать она. — В школах создаются связи и альянсы, которые иногда сохраняются на всю жизнь. Одаренным ученикам гарантировано блестящее будущее в любой сфере. А добившись чего-то, они стремятся окружить себя верными людьми, которых хорошо знают. Если получается — родственниками. Но чаще — теми, с кем учились.
— Ты хочешь сказать, что успешные выпускники какой-то школы тянут за собой остальных?
— Именно, — едва заметно кивнула Фиорелла. — Поэтому родители стараются отдавать детей в наиболее престижные школы, тем самым обеспечивая их будущее.
— Отец говорил мне нечто подобное… Погоди, если система так работает, то всюду моментально образуются группы, действующие в личных интересах!
— Конечно. Например, в армии и среди хранителей больше всего выпускников «Бастиона». В управлении сейчас преобладают те, кто учился в «Стальных розах». А значительная доля богатейших предпринимателей и исследователей — выходцы из «Утренней зари».
— Как тогда все до сих пор не развалилось?
— Это заслуга Совета — его решения поддерживают баланс. К тому же, главы крупнейших родов понимают, что серьезный разлад приведет к хаосу, в котором пострадают все. Это сдерживает амбиции некоторых фамилий.
— Ты так много обо всем этом знаешь! — восхитился я.
— В моей семье с детства изучают подобные вещи, — ровно ответила она. — Это необходимость.
Я задумался о том, как, в сущности, мало еще знаю о мире Сагинеи. А ведь мне придется иметь дело со всеми этими интригами, балансами, интересами семей… Не то чтобы у нас ситуация была принципиально иной: частенько связи решают все. Но все же дома было как-то проще. Хотя, быть может, это всего лишь дело привычки.
Осознав, что пауза затягивается, я вернулся к беседе:
— Если правильно тебя понял, ты беспокоишься о том, что этот род… как его? Зангар? Окажется везде и нарушит сложившееся равновесие?
— Такое возможно, но потребует много времени. К тому же прочие семьи не уступят позиции легко. Нет, сейчас меня заботит только положение нашей школы. «Стальные розы» не должны проиграть.
— Почему?
— Потому что поражение школы нанесет урон репутации моего рода. Это недопустимо!
— Но ведь в прошлом году наша школа тоже не заняла первое место? Насколько могу судить, ничего ужасного не произошло, — осторожно заметил я.
Ее фиолетовые глаза стали совсем ледяными:
— В прошлом году среди участников команды не было никого из рода Мэльволия…
* * *
На следующий день я пропустил утреннюю тренировку. Я не проспал и не заболел. Просто потерял мотивацию. Какой смысл изнурять себя ни пойми зачем? Все равно не могу сражаться…
Весь день на душе скребли кошки. Меня терзала и внезапная пропажа бойцовского таланта, и то, что я быстро опустил руки. Прозвучит странно, но я сам себя считал слабаком и с удовольствием пнул бы под зад.
Чтобы отвлечься от подобных мыслей, после уроков я не пошел к себе, а отправился слоняться по двору. Ноги сами привели меня в Серый переулок. Как обычно, там никого не было. Проходя по пустынной мостовой, я шарил глазами по фасадам фальшивых домов, вспоминая бой.
Как я победил? В чем секрет?
Добравшись до того самого места, где меня поджидали нападавшие, остановился. Ощутил полустертую тень страха и возбуждения, охватившие меня при виде вооруженных тренировочными мечами учеников в масках. Припомнил их слова, и наступившую затем безмятежность, когда вдруг начал двигаться, не позволяя им даже коснуться себя, тогда как сам всякий раз наносил урон…
Я выругался. Неужели победа была случайностью? Невозможно! Одному противнику люлей выписать еще реально. Нагнуть шестерых случайно — за гранью вероятного.
Что же я упускаю?
Присев на прохладные камни, я привалился спиной к деревянной стене.
Возьмем для сравнения схватку с Селией. И там мечи, и здесь мечи. И в одном случае соперник превосходит меня, и в другом… Одджидовых симпов несколько, Селия одна. Дело в этом?
Закрыв глаза ладонями, я вновь прогонял бой в переулке перед мысленным взором. От начала и до конца. От конца до начала.
А потом сел, вытаращив глаза. Вот же оно! То единственное, что принципиально отличало вечерний бой от любой схватки с красноволосой валькирией!
Выходя против Селии, я мог чувствовать азарт, надежду, разочарование. Но никогда не было чувства опасности. Ощущения, будто мне действительно угрожает что-то, кроме шанса уязвить самолюбие. А вот устроившие засаду ушлепки заставили меня побеспокоиться. Глядя на них, я понимал, что мне не уйти без серьезных травм… если вообще удалось бы уйти.
Неужели для того, чтобы пробудить бойцовский талант, мне нужно по-настоящему рисковать? Если да, как это проверить?
* * *
На выходных меня неожиданно навестил Грегорис.
— Здравствуй, Виктор, — сердечно сказал он. — Твой отец сообщил, что очень занят, поэтому они с Росальбой не сумеют приехать. И попросил меня убедиться, что у тебя все в порядке.