За дверью оказалась каюта раза в три больше той, где я очнулся. Здесь был такой же серый потолок и зеленое напольное покрытие под ногами. У одной стены стояла кровать в полтора раза шире моей и тоже намертво прикрученная. Также в помещении был высокий шкаф с дверцами внизу и открытыми пустыми полками вверху, круглый столик и два кресла. В одном из них, поджав ноги и укрывшись чем-то вроде шали, дремала женщина. Ее лицо закрывали слегка вившиеся длинные белые волосы. Не седые, а именно белые. Если не ошибаюсь, таких называют платиновыми блондинками.
Светлые волосы напомнили об Олесе. Она ведь тоже блондинка, только с золотистыми волосами…
Сжав зубы, я отвернулся. Будить женщину не стал, а направился к двери. Проходя мимо шкафа, заметил движение. Резко остановившись, посмотрел туда. Между рядами полок, судя по всему, было окно наружу. И оттуда на меня глядел какой-то пацан с волосами такого же цвета, как у спящей женщины. Ну, как пацан — шкет лет пятнадцати-шестнадцати. У него были необычно синие глаза. Походу, линзы. Нынче модная фигня.
В свою очередь, парень продолжал в упор рассматривать меня. Смазливый, как девчонка — никогда таких не переваривал. Хотя, челюсть довольно жесткая, мужская.
Я вызывающе дернул подбородком вверх: типа, чего тебе? Мелкий говнюк одновременно со мной сделал то же самое.
Здрасьте! Он, что, думает, мне влом будет выйти?!
Я сделал шаг к шкафу с окном. Синеглазый гаденыш, словно дразнясь, тоже приблизился. Надо сказать, я немного прифигел от такой наглости. Несколько мгновений мы буравили друг друга взглядами.
— Исчезни, — тихо сказал я.
Губы шкета шевельнулись одновременно с моими. После он еще более нагло выставился на меня.
Надо же встретить такого неадеквата: мало того, что пялится, так и еще ведет себя вызывающе! С одной стороны, хотелось выйти и, как минимум, дать ему подсрачник. С другой — еще со школотой я не связывался…
Постояв в раздумьях, я решил, что у меня есть дела поважнее, чем выяснять отношения с малолетним долбоклюем. Не сдержавшись, я на прощание небрежно ткнул в его сторону рукой с выпрямленным средним пальцем и шагнул к двери. И тут же затормозил, краем глаза уловив, что он сделал то же самое. В смысле, показал мне фак.
Возмущенный, я подошел к самому шкафу.
— Слышь ты, — прошипел я, чтобы не разбудить женщину, — совсем страх…
Тут я заткнулся, с запозданием начиная прозревать. Протянув руку вперед, между полок, коснулся стекла. Шкет сделал то же самое.
Не, не, не! Этого не может быть…
Сжав руку в кулак, я последовательно показал пять, два, один и три пальца. Пацан идеально отсинхронил мои действия.
Я покачал головой: невозможно. Это не может быть отражением. Ведь это же не я! Но… как тогда он узнал последовательность жестов?
Уже зная правду, но все еще отрицая ее, я провел последнюю проверку. Широкие полки перекрывали большую часть видимости, и перед моими глазами было лишь лицо парня. Засунув голову прямо в шкаф, я добился некоторого увеличения обзора. И позади белобрысой головы увидел верхнюю часть спинки кресла и белые волосы дремлющей женщины.
Как бы лучше описать мое состояние… я был оглушен. Если раньше у меня имелись хоть какие-то предположения, позволявшие объяснить окружающую обстановку, то отражение в зеркале истолкованию не поддавалось. Если не считать варианта, что я рехнулся.
Совершенно сбитый с толку, я прошествовал к двери, повернул металлическую ручку и переступил порог.
Узкий полутемный коридор тянулся в обе стороны от меня. С одной, он заканчивался серой стеной в заклепках, с другой — металлическими ступенями, ведущими наверх. Выбор был вполне очевиден. Я направился к лестнице, миновав по пути несколько дверей, похожих на ту, из которой вышел.
Ребристые железные ступени холодили босые подошвы. Придерживаясь рукой за шершавый поручень, я поднимался к прямоугольному люку, в который лился яркий солнечный свет.
Щурясь и прикрывая глаза предплечьем левой руки, я вышел на палубу. Справа от меня вздымалась стальная громада надстройки. Слева, метрах в трех, тянулся фальшборт. По палубе неторопливо прогуливались странно одетые мужчины и женщины. Заметив меня, некоторые улыбались. Но большинство банально игнорировали.
Вдыхая морской воздух, я, чуть пошатываясь, прошелся вдоль борта. Приблизившись к ограждению, положил на него дрожащие ладони и стал смотреть на воду. В отличие от остального, море выглядело привычно. Разве что было чуть ярче и синее — как в рекламных буклетах, приглашающих в туры в южные страны.
Ошалело глядя перед собой, слыша плеск воды и обрывки разговоров, я сунул в рот мизинец и прикусил. Было очень больно, глубокие вмятинки от зубов покраснели. Нет, это определенно не сон. И не галлюцинация. И не…
Я выдохнул. Нервное возбуждение вдруг схлынуло, накатила усталость. Или, может, это была защитная реакция организма, призванная защитить от шока? Как бы то ни было, беспокойство почти полностью ушло. Меня охватило состояние, близкое к безразличию. Сложив руки на перилах, или как это называется на корабле, я согнулся и положил на них подбородок. Не отрывая взгляда от морской синевы, думал, что, возможно, умер и попал на корабль, везущий души в какой-нибудь рай или ад.
— Виктор! — в раздавшемся где-то позади крике слышалась тревога. — Виктор!
Люди на палубе стали оглядываться на шум. Повернулся и я. У люка, из которого я выбрался некоторое время назад, нервно озираясь, стояли мужчина и женщина. Судя по цвету волос, женщина была той самой, что спала в кресле.
— Виктор! — парочка рванула в мою сторону со скоростью спринтеров.
Пока я озирался, пытаясь увидеть этого самого Виктора, женщина с мужчиной оказались возле меня.
— Виктор, ты опять ушел один! — в голосе мужчины слышалось облегчение. — Зачем…
— Эзерин, — перебила его спутница, странно глядя на меня, — посмотри на него.
Мужчина умолк, уставившись на меня. Чувствуя себя, словно экспонат в музее, я, испытывая неловкость, спросил:
— Э-э, простите, что происходит?
У мужчины слегка приоткрылся рот, а на глазах блеснули слезы. Шагнув вперед, он обхватил меня руками и прижал к себе:
— Сынок…
Уткнувшись лицом в плотную бежевую ткань в районе его груди, я на миг завис. Согласитесь, это странно, когда тебя внезапно начинает обнимать незнакомый мужик. Еще больше меня ошеломило то, что мои руки, словно сами по себе поднялись и заключили его в объятия. При этом я ощущал непонятное теплое чувство, будто встретил родственника.
Сбоку нас обоих обхватила рыдающая блондинка. И так мы втроем стояли под изумленными взглядами двух десятков зевак.
Через некоторое время я чуть отстранился от мужчины. Поймав его взгляд, сказал, тщательно подбирая слова:
— Простите, вероятно, мой вопрос прозвучит немного странно, но где я? И что я здесь делаю?
Мужчина со странным выражением смотрел на меня, положив руки мне на плечи.
— Ты сильно болел, сынок, — его голос ощутимо дрожал. — Но теперь ты здоров…
Мои губы дернулись в нервной усмешке: здоров?! В этом-то я как раз и сомневался.
— Эзерин, — вмешалась женщина, — давай отведем его в каюту. Погляди, он сам не свой. Только-только пришел в себя, а тут жара, люди…
Она нежно погладила меня по голове:
— Малыш, ты наверно совсем напуган?
Я замычал, не зная, что ответить. Не признаваться же в том, что она очень близка к истине?
— Мама права, — согласился мужчина. — Пойдем, тебе нужно отдохнуть.
Бережно придерживая с двух сторон, точно раненого, они повели меня к люку. Шли медленно, словно опасались, что я в любой момент грохнусь в обморок.
Воспользовавшись паузой, я задумался. У меня было множество вопросов и пока ни одного ответа. Вокруг творилась какая-то дичь. Не понимая, что происходит, я не знал, как себя вести, чтобы меня не сочли психом и не заперли в дурке.