Роберт, сам не зная, зачем, сделал над собой усилие и скосил глаза в сторону. Малюсенькая аскетичная комнатка, в которой находилась пружинная кровать, занятая на данный момент им самим, комод, столик и большое овальное зеркало на стене. Единственное окно находилось сзади Роберта, но это его мало интересовало. В этот момент дверь, жалобно скрипнув, распахнулась, и на пороге появилась хозяйка с подносом в руках, на котором лежали тосты, дымилась большая кружка кофе, стояла глубокая тарелка с омлетом и ветчиной, а также несколько французских булочек и баночка джема.
— О, простите меня, пожалуйста, Роберт, — протараторила девушка, — я немного заставила ждать вас…
Наконец, не желая все-таки показаться невежливым, Боб с трудом разлепил губы и, хрипло кашлянув, промолвил:
— Спасибо… Я… весьма благодарен вам… Не желаете ли присоединиться?
Девушка смущенно хихикнула, пододвигая тарелку поближе к Роберту.
— Я уже пообедала. Надеюсь, вы скоро встанете, и мы поужинаем с вами внизу, идет?
Без особого желания Боб медленно принялся за еду, тщательно пережевывая пищу.
— Я хотела приготовить вам салаты, но решила, что сейчас вам лучше что-нибудь покалорийнее, — произнесла девушка.
Он рассеянно кивнул. Его абсолютно ничего не интересовало; апатия, казалось, насквозь пропитала его, вытравив всякую любознательность, осторожность и логику. Однако, какая-то часть его сознания все-таки боролась с этой зазеркальной реальностью и осознавала с ужасом, что происходит нечто непонятное, что-то, идущее совсем не по плану и в разрез с самим его Бытием.
По мере поглощения пищи мыслительные процессы в затуманенном мозгу Боба активизировались и проснулся зверский аппетит.
Я сплю? — спрашивал себя он, жадно глотая куски. — Я в наркотическом опьянении? Я на том свете? Я попал в аварию и у меня амнезия?
Авария?.. Он резко бросил вилку на поднос и стал ощупывать свою голову. Девушка тревожно смотрела на него.
— Вам плохо? Что-то не так? — взволновалась она.
— Виски! — прохрипел Роберт. — Виски! Где мои… виски?..
— Они… Они у вас выбриты… — растерянно произнесла она. — Но… ничего ведь страшного, правда?
Он потер уже появившуюся щетинку на висках, где совсем недавно (или давно?!) красовалась вьющаяся шевелюра. Шрамов или бинтов, по крайней мере, нигде не обнаружилось, только пара шишек да ссадин и глаз один немного заплыл. Немного болела опухшая челюсть.
— Кто?.. Что?..
— Вы уже пришли ко мне таким, — как бы извиняясь, сказала девушка. — Я… Вам нужно отдохнуть, все будет хорошо…
Апатия вновь захватила его. Он принялся за завтрак, мрачно созерцая какое-то пятнышко на подносе. Девушка тоже чувствовала себя явно не в своей тарелке. Покончив с трапезой, он со вздохом отодвинул поднос.
— Большое спасибо, — сказал он и попытался улыбнуться.
— Не стоит благодарности, — ответила она, — лежите пока. Если что, позовите, а туалет почти сразу за дверью, увидите.
Забрав поднос, она ушла, так ничего и не объяснив и оставив его в одиночестве, которым, он, впрочем, особо не тяготился. Минут пять Роберт уже привычно пялился в потолок, пытаясь обнаружить в себе хоть что-то, могущее дать ему ответ, но тот так и не приходил.
Ее зовут Анна.
С люстры медленно, рывками, стал спускаться знакомый паучок. Боб решил подсчитать, за какое время тот спустится до пола.
Я говорю, зовут ее Анна, если ты забыл. К девушкам надо обращаться по имени, ты разве не знаешь?
Не меньше трех минут, подумал он.
Хватит пялиться! Долго ты еще собираешься валяться тут без дела?!
Голос, несмотря на тон, был приятный, низкий и уверенный, но его источник Роберту определять совершенно не хотелось.
Слабак! Размазня! Надо же, вляпаться в такое дерьмо! Всех нас подставляешь!
Это был другой голос, нагловатый, нетерпеливый, с издевкой выплевывающий слова. Шел он откуда-то слева, но Боб не повернул головы. Он знал, что там все равно глухая стена.
Подожди, — произнес первый голос, — дай ему прийти в себя. Вспомни, как ты сам психовал не более чем несколько часов назад. Может, он нас не слышит?