— Даже Карлос?
— Он особенно сильно зависит от чужой маны и промышляет подобными методами уже несколько веков. Срединные миры фактически являются нашим бездонным колодцем дармовой энергии, где мы черпаем ману для того, чтобы перейти на высокие ступени в суровой иерархии.
— Я уже наслышан о жертвах, которые требуются для перехода на ступень Серафима.
— Правильно, жертвы серьёзные, но та невероятная мощь, что сулит обладателю этого верховного титула, позволяет создавать благоприятные условия для сотен других миров. Там рождаются невероятные люди, которые в будущем могут стать могущественными пользователями. Твой мир принадлежит одному из могущественных Серафимов первой волны. Возможно, именно благодаря ему ты обрёл небывалую мощь.
— Мой мир является чей-то игрушкой?
— Почему ты так удивляешься, мальчуган? Думаешь, если тебе рассказали историю нашего противостояния, то ты в состоянии представить точную картину всей этой заварухи? Вовсе нет, мальчик! Тебе обрисовали ситуацию только с одной стороны, а в этой войне сражаются две армии, у каждой из которых своя собственная правда.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Думаешь, мне радостно убивать невинных ребятишек, когда я с ними поговорила? Вы напоминаете мне котят, которые едва-едва появились на свет. Глазки ещё не открыты, но маленькие шерстяные комочки очень хотят жить и тянутся к испуганной кошке. Ты похож на милого маленького котика, который недавно появился на свет. Делаешь неуверенные шаги в обладании маной и пытаешься всеми силами познать «Систему».
— Но почему нельзя найти другое решение?
— Хочешь верь или не верь, но этим упрямым братьям предоставили выбор. Сидеть тихо на одном месте и не отсвечивать или отправиться к праотцам. Парочка выбрала второй вариант.
— Александр мне говорил об этом.
— Ты говорил с человеком, который умер больше девяти сотен лет назад? — удивлённым тоном спросила Вильвет. — Я же тебя прочитала, и ты вполне обычный. Хотя ясно. Твой имплант раньше принадлежал тому ненормальному. Он постоянно разговаривал сам с собой. Был жуть каким странным молодым человеком. Чему он тебя надоумил? Хочешь изменить мир?
— На этот вопрос я не знаю ответа. Может, он кроется в том, что ты выбрала неправильный путь?
— По-твоему, мне нужно было стать, как они? Уродливыми демонами без настоящего имени и надежды на будущее? Нет, мальчик, такой путь только для слабых и отчаявшихся людей. Ведь сама эволюция диктует нам, что выживают сильнейшие.
— Мой дед говорил, что выживают те, кто чтит память предков.
— Твой дед был идиотом, — ехидно заметила Вильвет, игриво ухмыльнувшись. — Именно поэтому ты живёшь в грязи и…
«Выстрел».
Бранд не смог больше терпеть. Он ударил простейшей атакой. Короткий луч света вырвался из его руки и попал в шею женщины. По крайней мере, должен был попасть. Защита Вильвет, которая напоминала пчелиные соты Новада, отразила выпад и мгновенно развеяла его. Обратив световую атаку в рой тусклых огоньков, словно возле Вильвет появилось облако из двух десятков светлячков. Юноша обратил внимание на качество защиты, которая обволакивала тело Силы. Плотность пчелиных сот поражала. Они были настолько крохотных размеров, отчего напоминали настоящие пчелиные соты, словно те вытащили из улья.
— Неужели я задела твою гордость? — недовольно покачав головой, спросила Вильвет. — Нельзя так нервничать, малыш.
— Наш разговор не способен ничего изменить.
— Почему он должен был это сделать? Мне, наконец, стало весело.
— Весело?
— Верно. Общаясь с тобой, я испытываю уже изрядно подзабытое чувство. Кураж. Задор от встречи с достойным противником, который не умрёт от всего одной моей меткой атаки.
— Разве Светлые не дерутся между собой?
— У нас нет такой странности в привычках. Зачем нападать на того, кто сильнее тебя? Лучше примкнуть к более могущественному и оставить свою судьбу тому на откуп. У меня бесчисленное количество учеников, и только жалкая часть из них способна пройти дальше. Подавляющее большинство продолжит топтаться на месте. Ведь лишь единицы способны постичь Божественного просветления. Это простая истина, которой много тысяч лет.
— Вы извращаете саму суть существования, — огрызнувшись, произнёс Бранд. — Ваша искусственная Химера боится, что появится много достойных людей, и они пойдут против него.