Красное платье категорически не подходило для свадьбы. Ей пришлось с этим смириться. Еще она хотела большую шляпу. Она бы изящно придерживала поля и прикрывала один глаз. Но и здесь не вышло.
Ладно, в конце концов, свадьба Ани, не ее. На своей она будет категорична. Только так, как хочет она.
Подружкой невесты Кире быть понравилось. Ее одолела веселость и легкость. Она смеялась и танцевала. Розовый сад, выбранный для церемонии и застолья, утопал в цветах и зелени. Молодая пара была прекрасна и отчаянно влюблена друг в друга. Анька счастлива. Маменьки с обеих сторон строги и ответственны. Большая часть гостей хоть и в штатском, а с печатью правоохранительных органов на лицах. Даже с платьем Кира в конце концов примирилась.
– Я похожа на кремовое пирожное, – хихикнула она, беря Григория за руку.
– Это лавандовый! Не розовый, – напомнила сияющая Аня. – Пойдем ловить букет. Не сбежишь.
– Боже! Я пирожное с лавандой, – засмеялась Кира.
– Она не хочет букет, – пожаловался Самбуров подошедшему полковнику Вольцеву. – Наверное, и замуж не хочет.
– Она ошарашена. Две недели назад она убила человека. Это шок. Пройдет. К психологу она все равно не пойдет, – отозвался Вольцев. В руке он вертел бокал шампанского с бантиком на тонкой ножке.
Самбуров знал, Вольцев пьет коньяк. Ничего другого. Но чтобы майор Анна Терехова чувствовала себя счастливой на своей красивой свадьбе, нацепил бы бантик даже себе на шею.
– Атаев жив. Парализован, нем, но жив.
– Она била и была уверена, что убила. Для потрясения души такого достаточно. – Вольцев толкнул своим стаканом стакан Самбурова. – Женщины сложнее и тоньше устроены. По себе не равняй.
– Контракт с ней разорвите. Пусть уйдет из УВД, – неожиданно попросил Самбуров. – Подарком мне на свадьбу.
– Ты ничего не понял, Гриша. Ей нельзя уходить из органов. Для нее это тот стержень, на котором держится вся ее жизнь. Ни ты, извини, ни один другой мужчина не станете такой частью ее жизни, как те преступники, которых она ловит. И она нужна нам. Она изъян в системе, который нам посчастливилось заполучить. Мы с тобой, Анька, вон, Вадим и Дыбенко, все. Мы продукты системы. Мы внутри. Поэтому мы с тобой никогда не сможем взглянуть на убийство и преступника снаружи. В этом наша сила и наша слабость. У нас правила, закономерности, регламенты. Мы твердо стоим на ногах, но внутри системы. Убийцу создала система – садик, школа, родители, двор, но он не живет по ее правилам, он рвется прочь, он свой выбор сделал и хочет возвысится над всеми.
Вергасову система уже выкинула. Для системы она баг. Ошибка. Мошенница, которая обхитрила систему, осталась жива и теперь плюет на правила. Да, все хорошие мошенники антисоциальные психопаты, неуправляемые и непредсказуемые. Ну это издержки. Но только индивидуум вне системы, независимый, не обремененный условностями и регламентом, может поймать убийцу, которого создала система и которого мы с тобой не понимаем, а значит, не достанем. Так что Кира Даниловна – она наш с тобой секрет, наша фича и лайфхак. Правильно я выражаюсь по-молодежному?
Самбуров кивнул.
– Мы пользуемся ее способностями. Наше дело спрятать ее от системы, не дать убиться и защищать, может, и от самой себя.
Тревожный лайфхак в лавандовом платье шел к ним, нервно щурясь и помахивая пойманным букетом, словно битой.