«Что ж, – Подумал Коликов, – впредь буду осторожнее».
Девушка еще с минуту прислушивалась к себе и к окружающему миру. Решив, что ей померещилось, она пожала плечами и принялась за утренний моцион. Девушка почистила зубы, приняла душ, высушила полотенцем волосы и, накинув коротенький халатик на всё ещё влажное и разгоряченное тело, направилась на кухню готовить завтрак.
Яичница с жареным беконом, тосты, вареный кофе, сигарета популярной американской табачной кампании, пара страниц модного западного журнала.
«Нет, Эльма Хейнкель, вы точно не простой искусствовед». – Подумал Коликов и затаился.
Позавтракав, девушка высушила и уложила волосы, мурлыкая себе под нос какую-то легкую мелодию. Наличие западных ежедневных гигиенических средств для девушек, равно, как и богатый гардероб, подтвердили догадку, которая вертелась в голове Коликова. Эльма Хейнкель, искусствовед музея в восточном Берлине, не была той, за кого себя выдавала. Очевидно, у девушки водились и деньги и все блага цивилизации, которых не было у рядовых жителей ГДР начала шестидесятых. Кто она? Провокатор? Шпионка? Элитная проститутка? Версий было много, но главный вопрос, который волновал сейчас Коликова, был в том, почему выбор компьютера капсулы выпал именно на сектор «7-Б»? А, ведь, у Коликова был выбор. Такие заманчивые сектора выпали на выбор: Сталинград, Брест, Москва, Будапешт… – не менее десятка потенциальных вариаций. Нет же, выбрал самую экстравагантную. Ну чего он может накопать тут, в Берлине, да еще и в шестьдесят втором? Ладно, если б сороковой или тридцать девятый. Там, хоть в разведчика поиграть можно – придать вероятностям благостный вид и помочь своему времени укрепить позиции. Но тут, из шестьдесят второго, что можно сделать? Всё, что можно уже наворотили. Войну выиграли. Даже стену начали сооружать. То, конечно не знаменитая «Берлинская стена» образца семьдесят пятого – сто с лишним километров тотального контроля и запретов, где были и колючая проволока, и противотанковые ежи, и «газон Сталина». Всё это под охраной первых в мире сигнальных систем и тысяч штази, патрулирующих территорию денно и нощно. Но даже эти шестьдесят километров кирпичной кладки и спиралей Бруно с КПП уже возымели потрясающий обратный эффект. Сотнями, если не тысячами в день, рядовые немцы бежали на загнивающий запад. Бежали, потому что жрать там было слаще, нравы были вольнее, а работа оплачивалась более щедро. Те же, кто остался, были обречены на жизнь за железным занавесом. В стране Варшавского договора. В стране полной дефицита и навязчивого партийного контроля.
«Ладно, – Решил Коликов, – назвался груздем – полезай в кузовок. Будем ждать и наблюдать».
Девушка тем временем принарядилась. Надушилась дефицитным французским парфюмом от «Ляроше» и вышла из дома. На улице она довольно быстро поймала такси.
– Монбийоубрюкке, 3. – бросила она водителю и, откинувшись на жесткую спинку старенького Фольксвагена, уставилась в окно.
Мимо проплывали типовые кварталы, утыканные панельными хрущевками. Эльма проживала в одном из районов, возведенных советским правительством в рекордные сроки. Каким образом одинокая девушка могла получить индивидуальную жилплощадь, история умалчивала. Коликов же подмечал, да ставил своей подопечной очередные «галочки» в послужной список.
Слежку, опытный капитан Коликов, срисовал довольно быстро. Почти сразу же, как девушка села в такси, за ними пристроился потертый Трабант-601 и следовал по пятам весь маршрут. Таксист, похоже, не придал этому факту никакого значения. Работа разведок в Берлине тех лет не удивляла никого. А вот абсолютное спокойствие Эльмы назвать профессионализмом Коликов не мог. Он точно знал, что девушка слежку не заметила. Даже Коликов – опытный, тёртый разведчик, не мог похвастать такой выдержкой, которую демонстрировала сейчас девушка. Оставалось одно – она точно не разведчица и слежки попросту не заметила. Стало быть, либо дилетантка, либо о слежке давно знает и вообще не обращает на этот факт внимания. Коликов, чувствуя эмоциональный фон Эльмы, склонялся к первому варианту.
Преследователи вели себя довольно нагло. Слежку почти не скрывали и в скудном потоке машин ехали, почти не таясь.
«Штази. – Сделал вывод Коликов. Да и действительно, чего на своей территории в шпионов играть? Есть задание отслеживать пути объекта, нужно выполнять. – Интересно, чего им от неё нужно?»
Ехали не долго. Уже через пятнадцать минут девушка бодро цокала каблучками по внутреннему двору здания музея Боде, где, судя по всему, и работала. Широкой публике музей еще не был открыт. Насколько Коликов знал историю, первые художественные галереи на острове музеев в Берлине должны будут открыться только в шестьдесят третьем. Сейчас же в музее Боде полным ходом шла реставрация и подготовка к приёму первых посетителей.