- Ну, ты как? - прислонив к стенке, он заглянул мне в лицо.
- Сойдет. Где мы?
- Почти добрались до парковки.
- Больше никаких сюрпризов?
- Не знаю.
Вместе мы поковыляли наверх.
На парковке было тихо. Мигали лампочки сигнализаций, где-то негромко капала вода, пахло выхлопами и сыростью. Стараясь не попасться на глаза охраннику в будочке, мы пробрались к «Майбаху» Тристана. Я уже хотела открыть дверцу и упасть на сиденье, предвкушая скорый отдых, но принц предостерегающе поднял руку. Затем показал знаками, что нужно отойти.
Мы вернулись к двери на пожарную лестницу, а затем, убедившись, что рядом с машиной никого нет, Тристан нажал кнопку автозавода на брелке.
Когда раздался взрыв, я подскочила. До последнего надеялась, что он перестраховывается! Завыли сигнализации, включилась пожарная система, охранник выскочил из будочки и засвистел. Под шумок мы выбрались на улицу.
…Брезжило утро. Сырой туман катился вдоль проспекта, из него выступали отдельные детали: угол дома, ствол дерева, ранний прохожий, выгуливающий собаку… Чудо будет, если нас не остановит полиция. Представляю заголовки газет: «Наследный принц сидхе Эрина найден на улице весь в крови…»
- Может, в больничку? - просипел Тристан.
- С ума сошел? В телевизор хочешь попасть? Как-нибудь дохромаем до твоей берлоги, там и полечимся.
- Майбах жалко…
- Ничего. Ты же принц, новый купишь.
- И то верно! - легко согласился Тристан. - Но ты всё равно язва.
- Спасибо на добром слове.
- Всегда пожалуйста, любовь моя.
Услышав мягкий шорох покрышек, я приготовилась к очередной атаке. Тристан зарычал.
- Помните, я просил вас звонить, если всё обернется плохо? - в представительном Бентли сидел давешний барон Ростов.
- Как-то не до звонков сейчас. - буркнула я.
- Подвезти? А то, знаете ли, вас уже ищут…
- Очень обяжете! - Тристан взялся за ручку двери. - В долгу не останусь…
- Ну разумеется. - В голосе Ростова сквозил неприкрытый сарказм.
Глава 17
ГЛАВА 17
ЯРРИСТ БАРБАРОССА
Замок Маннергейм, Австрия.
- Семъяза? Вы действительно назвали его по имени? Прямо на улице?
- Я уже говорил, прекрасная Лилит: мир изменился. Древние слова не имеют прежней силы.
- Вы ошибаетесь, Яррист. То, что вы не заметили и не ощутили отдачи прямо там, на месте, еще не значит, что её нет. Слово - не воробей!
- Прекратите. В конце концов, я не мальчик. Как-нибудь разберусь.
- Бог в помощь. - она подняла тонкие брови.
- Это что, сарказм? Неужели?
- Мир меняется, как вы удачно изволили заметить. Я тоже кое-чему научилась… Почему вы допустили, чтобы Ш’хина подверглась смертельной опасности?
- Вы нравились мне больше, Лилит, когда наши беседы не сводились к одному-единственному предмету. - и тут я догадался, в чем причина её желчного настроения. - К вам заходил фра Фиоре, не правда ли? Этот жирный каплун запудрил вам мозги своими пророчествами! - не в силах справиться с раздражением, я поднялся с ложа и, набросив плащ на голое тело, вышел на балкон.
Было холодно. Впрочем, в горах всегда холодно. Звезды таращились с небосвода, как любопытные кумушки, я им усмехнулся. Ничего. Как говорит мой любимый ученик, прорвемся. Где наша не пропадала…
Лилит вышла следом. Неслышно ступая босыми ногами, подошла сзади и обняла. Я ощутил запах её духов. Сандал и кедр, немного розового масла. Тяжелый, волнующий аромат, он чувствовался несмотря на порывы сбивающего с ног ветра. Я слышал, как хлопает край её шелковой ночной рубашки…
Надо успокоиться. Если я начну выходить из себя по любому поводу, всё загорится очень скоро. А мы еще не готовы.
Лилит дрожала. Но тело, тесно прижавшееся к моему, было горячим. Повернувшись, я поцеловал её, взял на руки и понес в постель.
Налив вина, Голем предложила мне бокал. Я поморщился - одна мысль о вине вызывала тошноту. Везде подают вино: у Нибелунгов, у Оберона, а Европейский Союз вообще потчует водой. Слабое пойло, жидкая кровь…
- У вас есть что-нибудь покрепче?
Такой уж сегодня день. Точнее, ночь. Встреча с братом выбила меня из равновесия, сохраняемого в последнее время с огромным трудом. Впрочем, ему всегда это удавалось. Как никому другому.
Лилит вернулась с тяжелой хрустальной бутылкой.
- Гленротс подойдет?
- Безо льда.
Рассматривая виски через призму бокала, я усмехнулся. Семъяза вот тоже предлагал выпить.
- Сколько вы не виделись? Лет пятьдесят? - Голем, как это часто бывало, угадала, о чем я думаю.
- Сорок семь, если быть точным. Именно столько прошло с последней нашей встречи. Отец услал братца с каким-то тайным поручением…
- А вы ревновали, Яррист?
- К моему сводному брату? Да… Немного. Точнее, я ему завидовал.
- Завидовали? Вы?
- Его свободе в выборе Путей.
Это было давно. Много столетий назад. Тогда я не знал его истинного имени и не ведал, что за груз несет на своих плечах Волчонок.
…Мне было девять, когда отец привез его, оборванного и тощего, похожего на обгорелую щепку. Я думал, Волчонок совсем малыш, это потом выяснилось, что названный братец старше меня.
Никодим заплатил баснословную сумму купцу-рахдониту. Тому самому, который когда-то купил для него мою мать. Но Эдомская царевна обошлась дешевле: всего лишь в горсть золотых и тайну Управления миром.
Волчонок вовсе не имел цены. По крайней мере, так утверждал Никодим… Рахдонит выкупил его у одного мага из Ура.
Халдей не хотел расставаться с ценным рабом. Несколько десятилетий мальчишка таскал его кибитку по дорогам Месопотамии, заменяя осла, грузчика, уборщика и Господь знает, кого еще, темными холодными ночами…
- Почему вы зовете его Волчонком?
Первое время он всё огрызался и рычал, на любое движение щелкал зубами, смешно тряс головой - из ушей у него частенько текла кровь… По ночам выбирался на открытый песок и выл на луну.
Отец решил, что брат утратил разум в рабстве. Две сотни лет - слишком долгий срок для кого угодно. К тому же, купец наложил на него заклятье неизменности. Будучи двусущим, Волчонок не мог сменить облик, и это сводило его с ума. Особенно, в полнолуние…
- Халдеи - не такая уж жестокая раса.
- К таким, как Семъяза, по-другому тогда не относились. Иных просто убивали, выставляя скорченные, пронзенные копьями тела на потеху толпе, других гноили в глубоких ямах, не давая видеть Божьего света… Халдейский маг был не лучше и не хуже прочих.
- Но ваш отец не повел себя, как все.
- Никодим любит нарушать правила. Даже те, что придумал сам.
- Однако вы, например, никогда не идете против Закона.
- Это не в моей власти, драгоценная Лилит. Чего никак не поймет Адриано ди Кампанелла, но может быть, поймете вы: то, чему суждено случиться - случится. Бог больше не говорит с нами, но это не значит, что Он не следит. Sub umbra alarum tuarum…
- А как же Наоми? Разве Никодим не ставил целью разорвать сложившийся в веках круговорот вещей и событий, воспитав такую Ш’хину, какой не было ранее?
- Ш'хина - частица Господа, наиболее близкая к материальному миру. Будучи уязвимой для зла и страданий, она нуждается в собственных силах для того, чтобы устоять. Мы этого не понимали, окружая предыдущие воплощения неусыпной заботой: Рыцари всегда были готовы удовлетворить малейшее желание Аватары… Для нас она в первую очередь была символом, Путеводной звездой, Квод-ха-Шем.