...Однажды ранним майским утром Зора сошла с трамвая в Опчине и радостно удивилась: всюду трепетали флаги, пестрели лозунги, за расклейку которых еще недавно можно было поплатиться жизнью.
Зора улыбнулась и не спеша направилась по знакомым улицам, потом завернула на Зеленый базар. "Может быть, увижу Силу", - с надеждой думала девушка. Впереди стояла группа людей. Подойдя ближе, Зора заинтересовалась: "Что тут происходит?"
Высокий американец-полицейский что-то выговаривал испуганному старику, - оказалось, обвинял его в спекуляции, ибо тот не хотел по дешевке отдать ему свои часы. Люди требовали, чтобы полицейский оставил старика в покое.
- Не вмешивайтесь не в свое дело! Тут защитники не нужны, - орал американец.
- Мы требуем справедливости!
- А я говорю, не вмешивайтесь не в свое дело!
- Это - наше дело. Мы - жители города и его хозяева!: - кричали горожане.
- Хозяева, хозяева! - передразнил их полицейский и вдруг рявкнул: Молчать!
- Не будем молчать! Мы освободили город! И если кто-нибудь помог нам, то только не вы. Не имеете права хозяйничать.
- Эй, не зарывайтесь! - кричал полицейский. - Мы говорим с вами именем югославского короля и правительства.
- Где этот король?
- В Лондоне!
- Долой короля! Да здравствует свободный Триест!
- Полицай? - насмешливо спросила Зора. Звонкий голос ее прозвучал на всю площадь. - Для этого мы дрались? Чтобы он тут стоял? И указывал, что нам делать?
Она гневно поджала губы. Значит, чужеземцы будут помыкать гражданами Триеста? Они прибыли грабить и оскорблять нас! И это - союзники?
Увидев подбежавшего на помощь солдата, полицейский совсем обнаглел. Он попытался насильно утащить с собой старика. Но разгневанные жители не позволили сделать это.
На каждом шагу Зора убеждалась, что Триест наводнен англо-американскими войсками. Военная комендатура искала постоянные казармы для частей. На улицах шлялись пьяные джи*.
______________
* Джи. - Так называли американских солдат.
Над портиком гостиницы "Континенталь" еще развевалось красное знамя, по фасаду пламенели революционные лозунги. "Наконец гостиница стала такой, какой должна быть", - думала Зора. Она пересекла площадь. Вот и знакомый двор, а во дворе - подвал, в котором она жила.
У ворот стояла будка, а около нее - часовой.
- Вам куда? - спросил он.
- В подвал.
Часовой удивленно посмотрел на нее и иронически улыбнулся.
- Что с вами? По собственному желанию хотите сесть под арест?
Зора смотрела на него, ничего не понимая.
- Дорогая, тут гауптвахта, - пояснил часовой. - Тебе ведь там нечего делать?
- Мы раньше там жили.
- Так и сказала бы. Все, кто там жил, переехали на другие квартиры... Да постой, постой, ты чья?
- Я дочь Августа Эгона.
- Августа Эгона, командира бригады? Неужели?
Зора утвердительно кивнула головой.
- Так и сказала бы. Он живет здесь, на верхнем этаже. Подожди минуточку.
Часовой позвонил куда-то. Пришел боец и повел Зору за собой. Поднимаясь по ступенькам, Зора то и дело поглядывала вниз, на двери подвала.
Боец привел Зору на верхний этаж. Она сама открыла дверь.
Август встал и молча обнял дочь.
- Ты стала совсем взрослой, дочурка!
Он ерошил ей волосы, целовал в щеки, в глаза. И плакал. А Зора не замечала этого, радостная улыбка не сходила с ее губ. Ничего, что отец постарел и сильно поменялся, ничего, что поседели волосы, что он похудел и лицо покрылось морщинами, - главное, что отец с ней и по-прежнему, как в детстве, ласково, тепло звучит его голос...
Они наперебой задавали друг другу вопросы. Зора рассказала, как была ранена, как лечили ее в итальянском партизанском госпитале... Потом она осмотрела большую, светлую комнату, подумала: "Будем жить, как настоящие люди", обрадовалась, увидев на стене портрет Ленина, нарисованный ее же рукой. Спасибо Павле - это, конечно, он сохранил портрет и передал отцу. И вещий сон понемногу сбывается...
В углу на этажерке стояли книги Маркса, Энгельса, Ленина.
- Папа, теперь такие книги всегда можно будет открыто держать?
- Думаю, их никто уж не запретит.
Дверь скрипнула и медленно приоткрылась. В комнату вошел большой пушистый кот. Это был Континент. Сначала он не узнал Зору, потом подошел к ней, ласково замяукал, стал тереться о ее ноги. Зора взяла его на руки.
- Мой красавец, умник мой, - приговаривала она, Континент, закрыв глаза, блаженно мурлыкал.
Зора задумалась, не зная, как спросить про Силу.
- Васко часто спрашивал про тебя, - сказал вдруг отец.
- Васко? - спокойно спросила Зора. И выдала себя: - А Сила где?
Август опустил глаза, промолчал.
- Папа, где Сила, где он? - уже не стесняясь, тормошила его девушка. Молчание отца приводило ее в ужас. Август, подняв голову, тихо ответил:
- Доченька, его брат, Анатолий, начальником штаба у нас... А Сила последнее время был моим адъютантом...
- А потом? Где он сейчас?! - так громко закричала дочь, что отец все понял.
- Пропал без вести.
- Пропал без вести? - девушка побледнела. - Как это случилось, папа?
- Очень просто. Пропал, и все. Мы долго искали. Кое-кто говорил даже, что видел его в американском лагере для военнопленных. Мы отправили запросы во все лагеря, но до сих пор не получили никакого ответа. Анатолий усердно ищет его. Может быть, Сила арестован....
- За что его могли арестовать? - чуть не плача, спросила Зора. - За что? Кто имеет право тронуть его?
- Знай, доченька, что патриотов, сражавшихся с фашистами, здесь сегодня снова преследуют, бросают в тюрьмы, убивают из-за угла.
- Это ужасно! Сколько их погибло в боях за Триест! Сколько похоронено в братских могилах!
- Да, это так. Вместе сражались и гибли словены, итальянцы и русские.
- А жив ли Аслан? - спросила Зора, уже не надеясь на утешительный ответ. Ее вопрос удивил Августа.
- Ты разве знала его?
- Я много о нем слышала. Сила прислал мне его фотокарточку. И песню "Катюша", переписанную его рукой. Я нарисовала его портрет...
Зора достала портрет Аслана, который хранила между страницами книги. Август сказал:
- Большое спасибо, дочка. Ты - настоящий художник. Увеличить бы этот рисунок... Он висел бы у нас на самом видном месте...
- Но жив ли Аслан?
- Жив. Был тяжело ранен. В последний момент немцы его снова схватили в бою, допрашивали, расстреливали. Но не убили. Теперь он поправился. Большим уважением пользуется, награжден многими орденами и медалями.
- Где же он теперь?
- Пока здесь. Ты сможешь его увидеть. Он готовится ехать на родину. И думает взять с собой одну девушку.
Глаза Зоры расширились от изумления.
- Значит, он хочет взять на родину свою возлюбленную?
И, взглянув еще раз на портрет Аслана, Зора вздохнула:
- Счастливые!
С улицы, еще не протрезвившейся после радостного похмелья первых дней свободы, донеслась ее любимая песня:
По волне скользя, близ Триглава
В лодке песню я пою.
Вторит эхо ей величаво,
Горы слушают песнь мою...
Радостно и тревожно забилось сердце девушки. Но грубые голоса иностранных солдат вернули ее на землю.
- Папа, я не понимаю, какая же власть теперь в городе?
Август посмотрел на дочь. Что ей ответить? После громадных жертв, всевозможных лишений, после того, как в боях пролито столько крови, чем он мог обрадовать дочь? Сбылось ли все, о чем мечталось? Главное - чума фашизма уничтожена. Солнце озаряет древний город Триест... Иногда появляются и черные тучи, но рано или поздно ветер разгонит их.
И Август задумчиво сказал:
- Ты права, доченька! Американские и английские солдаты топчут землю нашего города. Поэтому для нас, жителей Триеста, борьба за правду и справедливость еще не окончена...
1947-1948