Выбрать главу

— Жаль, что я уже им обещал. Я позвоню, честное слово. — И он снова целует меня. — И не раз. — А потом он уходит, аккуратно закрыв за собой дверь. Я лежу, не шевелясь, долго-долго, кажется, целую вечность, и припоминаю каждый миг, который мы провели вместе… и нашу беседу… ив конце концов засыпаю.

Мне снится Киаран, но на этот раз уже в своем собственном обличье. В кабинете психоаналитика он обсуждает старый, как мир, вопрос: когда наступает время позвонить женщине.

Надо сказать, доктор поразительно напоминает Зигмунда Фрейда. Он сидит в черном кожаном кресле, а Киаран растянулся на белой кровати. В конце концов, чтобы представить Киарана на кровати, много воображения не требуется.

«Итак, — вопрошает старина Зигмунд, — когда вы позвоните женщине после вашего первого свидания?»

«Это зависит от того, насколько я увлечен. Если сильно, то, возможно, в течение недели. Я не хочу, чтобы она считала, будто я потерял голову».

«А если она позвонит вам первой?»

«Сомневаюсь. Она для этого слишком серьезна. Вдобавок у нее большие проблемы с биологическими часами».

«Ну а если вы с ней уже переспали?»

«Тогда я буду крайне осторожен. Не хочу, чтобы сложилось впечатление, что это любовь. Это слишком обязывает».

«Ну а если это Трикси?»

«О! Вот это женщина! Красивая, талантливая, остроумная…»

Да! Это мой сон.

«Вы не собираетесь позвонить ей сию же секунду?»

«Даже не знаю. Мы увидимся на работе».

«Но она же в Нью-Йорке на этой неделе».

«Мы увидимся, когда она вернется».

«Однако вы обещали позвонить ей в Америку. Если вы этого не сделаете, она будет огорчена. Не думаю, что вам стоит ее огорчать. Эта женщина заслуживает большего».

Виват, Зигмунд!

«Даже не знаю, что сказать. Трикси известны правила этих игр. Вдобавок на данный момент она больше занята своей карьерой. Я дождусь, когда она вернется в Лондон, а там видно будет.»…

Что?!

Я просыпаюсь с воплем. Будильник показывает час, но Я не знаю, в какой временной зоне он сейчас работает. Сдается мне, должно быть около шести. Комната погружена во мрак, и сквозь щелку в шторах я вижу, что на улице начинает смеркаться. Я одеваюсь, нашариваю телефонную трубку и звоню Джулии.

— Джулия, — говорю я. — Мне приснился кошмар. Может, приедешь? Надо принять на грудь и поговорить.

— Все ясно. Фрейдистский сон с участием тебя и Киарана. — Лучшая подруга знает меня как облупленную. — Буду через час.

Она прибывает, облаченная в новый шерстяной жакет и кожаные штаны, которые и становятся первой темой нашего разговора. Я разглядываю обновку и требую полного отчета о ее сегодняшнем походе по магазинам.

— Я так и подумала, что случилось нечто нерядовое, когда ты не позвонила и не приехала на ланч к Джо, — говорит Джулия. — Ну давай, рассказывай. Я хочу знать все.

Я так и делаю. А Джулия внезапно начинает мурлыкать себе под нос: «Que sera, sera».

— Прости. Какое отношение к этому имеют песни Дорис Дэй?

— Пока никакого. Я всего лишь хочу сказать, что если у тебя с Киараном все получится, то, возможно, будут иметь. И ты ничего не сможешь сделать, чтобы изменить ситуацию. Полагаю, ты должна понимать это лучше, чем кто бы то ни было. Послушай, — говорит она удивительно мягко и ласково. — Киаран — это не Сэм. Не надо по Сэму мерить всех остальных. Если ты будешь отвергать мужчину только из боязни, что он потом окажется подонком, то сама же развалишь себе жизнь. Киаран этого не заслужил. Он позвонит тебе — причем потому, что сам этого хочет. А не потому, что так велел ему Зигмунд Фрейд.

М-да. Теперь, когда она это озвучила, я начинаю чувствовать себя дурой.

— Ладно. Я не буду напрягаться по этому поводу, — обещаю я. — Понимаешь, я просто впервые со времен Сэма что-то такое почувствовала. Мне не хочется, чтобы все накрылось.

— Я тебя уверяю: все накроется, только если ты будешь делать из мухи слона. (Боже, какое счастье иметь такую мудрую и понимающую подругу!) Ладно, — говорит она, — если с необоснованными опасениями покончено, перейдем к более интересной теме. Давай-ка откроем бутылку, и ты расскажешь мне, как он. Хорош?

О боже! О боже, да! Да!! Да!!!

Понедельник, 23 октября

(до «Дня X» 22 дня — если я могу сделать это здесь, значит, могу везде)

Нью-Йорк! Искушение завершить поездку побыстрее испарилось, едва я припомнила два небезынтересных факта. Первое: разлука усиливает любовь. И второе: говорят, улицы Лондона вымощены золотом, так вот, в Нью-Йорке они заставлены магазинами.

Лимузин прибывает ровно в одиннадцать — тютелька в тютельку (я сказала Джиму, что в девять, так что я не успею заехать в банк) — и отвозит багаж, ноутбук и, разумеется, меня к третьему терминалу аэропорта Хитроу. Там я сверяюсь с расписанием и устраиваю себе маленькое турне по магазинам, прежде чем направиться в зал ожидания для пассажиров первого класса самолета на Вирджинию.

Я регистрирую билет, а потом прямиком отправляюсь в бар. Усаживаюсь за столик, заказываю бокал шампанского и озираю зал, отмечая взглядом служащих Сити. Вижу знакомую парочку — они работают в«Дойче банке». Киваю и продолжаю оглядываться. Нет ли здесь потенциальных клиентов?.. Фу, какая гадость! Невысокий человечек, сидящий в красном кресле у дальней стены, сосредоточенно ковыряет в носу. Омерзительно! Будь он даже брунейским султаном — я бы не стала иметь с ним дела. И если окажется, что у нас соседние места — ни за что не буду с ним общаться и ни за что не прикоснусь ни к одной вещи, которую он трогал… Даже если нас постигнет катастрофа покажется, что кислородная маска у нас одна на двоих…

Я неторопливо потягиваю шампанское. Потенциальный клиент здесь, на мой взгляд, только один. У него длинные растрепанные волосы, вытертые джинсы и линялая, не очень чистая футболка; на носу — очки с толстенными стеклами, а на коленях — ноутбук, и клиент уставился в него, ничего вокруг не замечая. Весь его вид выдает принадлежность к интернет-бизнесу. Может, подойти и представиться?

Я роюсь в сумочке в поисках очков. Стекла в них без диоптрий, потому что вообще-то у меня отличное зрение. Просто все знакомые соглашаются, что в очках у меня очень интеллигентный вид — и даже несколько нердовский.

Я уже слегка трогаю губы помадой, когда ко мне приближается незнакомый мужчина и без колебаний усаживается прямо передо мной. Вернее, с трудом втискивается за столик, далеко отодвинув стул. Его, что называется, много: он огромен и грузен, а лицо покрыто капельками пота. Он машет официанту и требует большой джин с тоником.

— Привет. — Он салютует мне стаканом. Его толстые, как сосиски, пальцы унизаны золотыми кольцами, и я улавливаю взблеск золотого браслета под манжетой рубашки. Как, интересно, он собирается проходить через металлоискатели? Он же перебудоражит все сигнализации в аэропорту!

Я киваю в ответ на его приветствие и прошу еще бокал шампанского.

— Куда летите? — спрашивает он.

Вот черт. Он сидит так близко, что я не могу притвориться, будто не слышу. И уж точно не могу сделать вид, что я его не заметила: когда он подошел, аж пол загудел. Хорошо не проломился.

— В Нью-Йорк. Деловая поездка.

— Я тоже. А каким бизнесом занимаетесь?

— Инвестиции. Я работаю в Сити.

А теперь шел бы ты отсюда! У меня нет никакого желания с тобой общаться.

— А я — в пищевой промышленности. (М-да. Мог бы и не говорить. Это заметно невооруженным глазом.) Лечу в Нью-Йорк завязывать контакты с тамошними компаниями. — Он подзывает официанта и требует тарелку лапши с яйцом и грибами. — Не успел позавтракать, — объясняет он, — потому чувствую себя неуютно… (Хм. Похоже на правду.) Джимми Монро, — сообщает он, протягивая мне руку.

— Трикси. — Мы обмениваемся рукопожатием. Моя рука тонет в его громадной ладони.

— Трикси — а дальше?