Он наблюдал.
Большая часть его живого света, или aleimi, покинула Барьерное пространство, но ему всё лучше и лучше удавалось разделять этот свет, жить, дышать, смотреть, думать и слушать из различных мест и точек в одно и то же время. Его отец и мать поражались его способностям к этому. Его отец, казалось, презирал эту способность и одновременно был ею заворожён.
Его мать, похоже, боялась этого.
В отличие от его отца, казалось, что боялась она не за себя.
Она боялась за него.
Его мать любила его.
От этой мысли его грудь сжалась, и он посмотрел на свою сестру.
— Прекрати на это смотреть! — пожурила она. — Ты не можешь его спасти, Фиг. Он не хочет, чтобы его спасали.
Фигран знал, что она имела в виду его отца.
Он знал, что она права. Но часть его всё равно упрямо и безмолвно оспаривала это утверждение. Или, точнее говоря, отказывалась слушать.
Он не знал, почему вообще утруждался. Он не мог ничего скрыть от неё.
Сосредоточившись обратно на своей сестре, он опять попытался выбросить родителей из головы вместе с крылатым зверем, которого его отец добровольно принимал в своём свете даже сейчас… но это было сложно. Звуки и образы приходили как будто сами собой.
Они окружали его, заполняли, нашёптывали ему.
Он не всегда мог их контролировать.
Он и его сестра так же вместе видели видения, но не в одинаковой манере.
Фигран видел вещи, которые придут, которые ещё не наступили.
Тариана была практичной.
Она знала, что делать с увиденным.
Она знала, что всё это означает.
Она была буквально на несколько минут старше его, но даже теперь, вне утробы, она заботилась о нём. Она заботилась о нём так, как не умел никто другой.
— Сестра, — сказал он. — Что это значит? Почему он не прогонит ту тёмную штуку?
Он знал, что она знает. Она всегда знала.
Она вздохнула, держа поднятым палец, на котором сидела бабочка. Та лениво и ритмично хлопала крыльями, словно в ритме тиканья часов, спрятанных в Земле.
— Он боится, Фиг, — просто сказала она.
— Кто?
— Отец.
— Поэтому они ссорятся? — спросил он, хмурясь.
Всё ещё наблюдая за бабочкой своими сосредоточенными, наполненными светом глазами, она медленно покачала головой.
— Нет, — сказала она. — Не на сей раз. На сей раз это из-за мужчины.
Фигран нахмурился ещё сильнее.
— Какого мужчины?
— Мужчины с металлическим светом. Он снова пришёл сюда. На сей раз он собирается уехать с одним из нас, — её серьёзные глаза скользнули к нему, и бабочка хлопала крыльями между их лицами. — Отец хочет, чтобы это был ты. Мама хочет, чтобы мы сбежали прежде, чем он сюда доберётся… скрылись в горах.
Помедлив, она пожала плечами, и её глаза вернулись к жёлто-чёрной бабочке.
— Они оба ошибаются, — просто сказала она. — Бежать слишком поздно. И он здесь не ради тебя… пока что нет. Он здесь ради меня.
Фигран почувствовал, как его сердце сильнее заколотилось в груди.
Он почувствовал, что его пульс синхронизируется с её пульсом, ощутил, как она реагирует на перемены в его aleimi, на то, как кровь рывками движется по его венам.
Она стиснула его руку и посмотрела на него янтарными глазами.
— Не бойся, брат, — прошептала она, глядя в его глаза. — Ибо я видела это через твой свет.
— Видела что? — его нижняя губа задрожала. — Он отнимет тебя у меня!
— Нет, — она покачала головой, улыбаясь ему.
Он знал эту улыбку.
Её полные губы изогнулись в озорной улыбке, полной той тёмной искры, что он временами видел в ней. Та часть её иногда пугала его, но он чувствовал, что более напуганные части его полагались на неё, вдыхали её.
— Нет, брат, — мягко сказала она. — Никто и никогда не отнимет меня у тебя.
Её пальцы сомкнулись вокруг бабочки.
Фигран заворожённо смотрел, как она сложила обе ладошки сродни своеобразной клетке вокруг крылышек бабочки и показала её брату.
— Он сделает нас сильнее, — пробормотала она, глядя на бабочку меж её пальцев. — Мы станем чем-то новым, брат. Чем-то вечным.
Подняв глаза от клетки из пальцев и от бабочки внутри, она встретилась взглядом с ним.
— И тогда больше никто нас не разлучит, — сказала она.
Он смотрел на неё с изумлением в глазах.
— Никогда? — прошептал он.
Теперь он слышал, что они уже идут.
Его уши их не слышали, его глаза их не видели, но он чувствовал, что они приближаются к реке, сминая траву и шагая по полю в тяжёлых кожаных ботинках. Он наблюдал, как насекомые отскакивают с их пути, слышал, как птицы кричат друг другу, сообщая об их приближении и предупреждая об опасности.